О зверях и людях

Казанова был первым из славной когорты путешественников, которые в лесах и степях ловили для нас диких и редких зверей и пронесли имя Гагенбека от полюса к полюсу, от южных морей До Сибири. Уже в следующем году Казанова доставил в Вену свой первый транспорт из Нубии. Из него он передал мне прежде всего трех больших африканских слонов, молодых львов, нескольких гиен и леопардов, молодых антилоп, газелей и страусов.

Зверей погрузили в железнодорожные вагоны и благополучно довезли до Берлина, где нужно было оставить слона для местного зоологического сада. С большим трудом удалось вывести животное из вагона и сахаром и хлебом заманить его на несколько сот метров в сторону. Вдруг два оставшихся слона стали что-то трубить вслед своему уходящему товарищу — может быть, это было прощание. Услышав родные звуки, наш слон немедленно вернулся и побежал обратно к своим товарищам, волоча нас за собой, словно мячики. Нам ничего не оставалось, как вывести из вагона двух других слонов и дать им возможность проводить своего товарища до его нового местожительства. Вернувшись со слонами на вокзал, мы затем без всяких приключений доехали до Гамбурга.

С успехами росло и мужество. Казанова поехал назад в Африку с большими заказами, а в последующие годы к нам на службу поступил еще целый ряд путешественников. Многие обстоятельства способствовали уже тогда широкой популяризации имени Гагенбека. Торговля зверями была в те времена еще совершенно новым видом коммерции. Начинали процветать зоологические сады, и интерес к иноземным животным сильно возрос. Часто было нелегко удовлетворить все предъявляемые мне требования. Охотники и путешественники, состоявшие у меня на службе, подвизались не только в Африке, но и во всех частях света. Там, куда я сам не мог поехать и организовать охотничьи станции, у меня были посредники. Торговля индийскими зверями была в те годы еще преимущественно в английских руках. Импорт животных из Австралии точно так же проходил централизованным порядком через Лондон. Несмотря на то что я непрестанно находился в поездках с целью достать новых зверей, я все же тогда зачастую был вынужден восполнять нехватку за счет дубликатов из зоологических садов. Не только европейцы, но и американцы стали обращаться к нам за товаром. Странствующие цирки в Америке уже тогда приняли такие размеры, которых никогда не достигали зверинцы и цирки в Европе.

Самым крупным предпринимателем в этой области был Финеас Тейлор Барнум, который после длительной борьбы со своим конкурентом Бейли в конце концов объединился с ним в «Цирк Барнума и Бейли величайшее зрелище мира». Он начал свою карьеру как типичный американский балаганщик, выставив для обозрения кормилицу Вашингтона — стошестидесятилетнюю негритянку Джойс Хет. В этом деле были только две небольшие неточности: во-первых, негритянке было всего семьдесят лет, а во-вторых, она никогда не была кормилицей первого американского президента. Позднее ловкач раздобыл сирену и другие «зоологические драгоценности», которые наряду с подлинными интересными раритетами заполняли помещения его американского музея на нью-йоркском Бродвее. Три раза он прогорал и, как ванька-встанька, снова поднимался, и каждый раз этот новоявленный Одиссей своей необыкновенной изобретательностью и поразительным хитроумием привлекал к себе и своему предприятию внимание всего мира.

Не было на свете такой редкости или злободневного происшествия, на котором этот гроссмейстер шарлатанов не сделал бы долларов. С лилипутом Томом Самб он посетил Англию и был принят королевой Викторией. В гигантских аквариумах он первым показывал публике китов и акул. На инсценированную им свадьбу карликов прислали роскошные подарки президент Линкольн, миллиардеры Астор, Вандербильт, Дельмонт и другие представители долларовой аристократии. В начале пятидесятых годов он сопровождал по Новому Свету певицу Линд, «скандинавского соловья», и, наконец, основал свое зрелищное предприятие — американскую смесь цирка со зверинцем и паноптикумом. Когда его три специальных поезда прибывали в какой-нибудь город, то в свете ярких карбидных фонарей тянулась по ночным улицам вереница экипажей с факелами, а стены сотрясались от паровозных гудков, звона колоколов, грохотания оркестра и рева диких зверей, привезенных в роскошно убранных клетках.