О3 (СИ)

Вопль, который делал голос человека похожим на взбесившуюся сирену, разрывал уши и наполнял тело странной тёмной энергией. «Ты предал меня! Как ты мог?!» Хрустящий удар и протяжный стон, полный боли.

«Медленно стань на колени и положи руки на затылок», — казалось я слышу голос ядовитой змеи, шипящей в самое ухо. От его звуков всё дрожало внутри и пропадало желание сопротивляться. «Теперь опусти голову к земле».

И вдруг ослепительный свет хлестнул по глазам, мелькнуло размазанное пятно испуганного лица и вопль: «Не-ет!» ушёл куда-то в бесконечность.

— Привет, — сказал щенок и взмахнул передней лапкой. — Поиграем?

— В гробу я видела твои игры, — проворчала я и помотала головой. Две косички с пышными бантами мелькнули с обоих сторон и тут же пропали. — Неужели нельзя сразу добраться до конца дорожки?

— Вообще нельзя! — каркнула ворона и плюхнулась рядом с собачкой.

— Вообще-то все эти правила устанавливаю совсем не я, — заметил пёсик и покосился на птицу. — Я их очень хорошо знаю и могу подробно пересказать, но отменить их может лишь тот, кто придумал.

— И кто же? — я рассматривала серебристые туфельки на своих ногах.

Ворона изошла протяжным кашлем: «Кагги Карр! Кагги Карр!» Или это смех?

— Ты придумала, — кротко сообщил щенок. — Когда встал вопрос, в каком виде должна работать многоуровневая защита, именно ты предложила этот самый вариант. Не самый худший, должен заметить.

— Тебе-то откуда знать? — хмыкнула я и дёрнула себя за косичку. Проклятье, очень не хотелось идти вперёд. Хотелось греться на солнышке, собирать цветочки у дороги, может быть сходить в лес и уж точно — дать пинка злобной взъерошенной птице.

— Потому что мне известно всё, что знаешь ты, — щенок топнул лапкой. — Ты думаешь идти? У нас не очень много времени. Таблетки, которые ты принимаешь, удерживают клетки мозга от разрушения, но не способны полностью остановить процесс. Если в ближайшие трое суток не восстановишь воспоминания, твоя жизнь возьмёт отсчёт с той ночной дороги и уже ничего изменить ты не сможешь. Понятно?

— А там, в памяти, вообще есть, за что копья ломать? — тихо спросила я и ворона иронически каркнула. — Или, ну его?…

— Это решать только тебе самой. Но если воспоминания пропадут безвозвратно, ты уже этого никогда не узнаешь. Как по мне, так бороться всегда стоит.

— Ага, — проворчала я, собираясь с духом. — Не тебе же топать!

Одно могу сказать точно: в этот раз я сумела преодолеть целых пять шагов. На последнем, когда голова натурально взрывалась от боли, а перед глазами пульсировало нечто алое, град лупил по телу, а от близких разрядов молний, волосы вставали дыбом. Потом показалось, будто небо обрушилось прямиком на меня, и я проснулась с криком, застывшим в глотке.

Оказывается, я была самой большой соней, из всех. Лев сидел на краю обрыва и клонил голову то в одну, то в другую сторону, рассматривая жужжащий дрон с надписью: «КК- 6» на исцарапанном борту. Очевидно наша охрана сменилась. Лесоруб, привалившись спиной к ближайшей сосне, сосредоточенно изучал механизм полуразобранного пулемёта. Судя по длине лежащей ленты, патронов у него оставалось совсем немного.

— С добрым утром, — сказала Страшила на ноге которого, как выясняется, располагалась моя голова. — Если это можно так назвать, конечно. Должен сказать, что ты очень беспокойно спишь.

— Снится всякая фигня, — я зевнула и поднялась, опёршись рукой о траву. Солнце почти добралось до зенита и теперь светило прямо в глаз, неудивительно, что я проснулась. — Вы то уже давно не спите?

— С часок уже, — Страшила пожал плечами и встал на ноги. Протянул руку и смогла рассмотреть шрам на руке: практически зажил. — Первым Лев подскочил: сказал, что проголодался. Поймал в лесу какого-то хомяка-переростка и съел. Притащил в старой бутылке воды из ручья. Пить будешь?

— Какое двусмысленное предложение, — ухмыльнулась я, оценивая, где кусты погуще. — Но сначала девочки желают прогуляться в заросли. Может и я какого хомяка поймаю.

Осле мы употребили то, что осталось в рюкзаке и выпили воду. Она тоже пахла хвоей. То ли в ручей упала ветка, то ли просто весь воздух пропитался ароматом деревьев и казалось, будто всё превращается в часть соснового бора. Впрочем, бодрость вернулась и на том спасибо.

— В лесу кто-то был, — сообщил Лев, наотрез отказавшийся есть наши припасы, — следил за мной. Может — не один. Запах неприятный.

— Угу, а я-то думала, что тут водятся исключительно единороги, — съязвила я и сделала несколько наклонов и приседаний. — Всю дорогу, блин, попадается или странное, или скверное.

— А я? — спросил Лесоруб, захлопывая затворную крышку.

— Странно-скверное, — я вспомнила разговор с Волшебницей и мне стало неловко. Мужику и так досталось, от жизни, — но ты улучшаешься с каждой секундой.

— Ещё скажи, будто имеет место твоё благотворное влияние.

— Ну, не без этого, — согласилась я и железный человек соблаговолил улыбнуться. — Видишь, ты даже улыбаться начал.