Оазис грез

Туфайли прав, подумал он. Она стала слишком опасной, необузданной. И в это мгновение, представив себе, что его жены не станет, Луис впервые за все время ощутил появления для себя свободы.

Один из самых крупных замков крестоносцев в Ливане был построен в 1099 году на выступе, вырубленном в горе с видом на залив Святого Георгия. Сами ливанцы сторонились этого замка, полагая, что в нем водятся привидения. Клео это знала и потеряла всякую надежду на свое спасение.

Стены камеры были вырублены в скале, а пол представлял собой утрамбованную землю. Помещение освещалось и обогревалось лишь керосиновыми лампами, имелось покрывало из жесткого конского волоса. Кроватью служил тонкий грязный матрас, кадка заменяла туалет.

Клео не могла определить, шел ли день или стояла ночь. На ней сохранялись остатки порванного вечернего платья, тело покрывали ссадины. Ноги кровоточили от порезов, а лицо покрылось грязью и копотью. Она сидела, не шелохнувшись, и посторонний мог принять ее за статую, пока не заглянул бы в ее огромные, блестящие глаза, уставившиеся на какой-то невидимый предмет. На глаза, ослепленные ужасом, покрасневшие, с прыгающими искорками надвигающегося безумия.

Клео уже не помнила, сколько раз ее насиловали. Их было всего двое, но это оказались настоящие жеребцы.

Она и сейчас не понимала, почему ее уволокли, да теперь это стало уже и неважно. Клео, дитя улиц, которая забыла с недоверием относиться к удаче, поняла теперь, что ни богатство, ни власть – силы, которые, по ее мнению, могли ее защитить, – не являются всемогущими. Появлялись мужчины и брали что захочется. Когда они удовлетворялись и уставали от нее, то разрешали ей уйти, уползти в свою нору подобно подбитому зверю. Больше они ничего не могли сделать с ней.

Клео и не догадывалась, насколько она ошибалась.

Дверь камеры распахнулась, в помещение вошли двое мужчин. Клео уловила запах того, о чем почти забыла: бодрящий, возбуждающий запах мужского одеколона. В ней пробудилась надежда, словно поток, поднимающийся со дна океана.

Второй мужчина остался в тени, чтобы Клео не смогла рассмотреть его лица. К ней подошел другой мужчина, который насиловал ее, толчками повернул ее лицом к стене и сел рядом с ней.

– Клео, расскажите мне все о вашем содержателе Пьере, – произнес голос за ее спиной.

Растерявшись, Клео не знала, что отвечать.

– У Пьера имеются тайны. Я хочу знать, в чем они заключаются.

И тут Клео поняла. Пьер хранил лишь одну тайну. Ужасную тайну. Если ее раскрыть, то она погубит его. Но Клео было совсем не обязательно умирать из-за нее. Она его, конечно, бросит, потому что он будет разорен. Но она сохранит красоту и молодость. Она выживет и найдет кого-нибудь еще, кому будет принадлежать.

Сначала заикаясь, потому что не произнесла за много дней ни слова, Клео рассказала своему анонимному инквизитору все относительно расстраты Пьером средств «Банка Ливана». Ей казалось, что после каждого слова поток надежды нарастает, поднимается, чтобы вынести ее наружу.

– И это все? – спросил мужчина.

– Клянусь, что это его единственная тайна. Мужчина вздохнул:

– Если бы вы только знали, как он за вас опасается. Он готов пойти на все, чтобы вернуть вас назад. Это поистине умилительно. И мы не можем разочаровать его, правда? Мы отправим вас назад к нему.

Клео закрыла глаза.

– Да.

– Клео, вы останетесь с ним, когда он будет разорен? Только говорите мне правду!

Клео нисколько не колебалась. Вся ее жизнь была в руках этого мужчины.

– Нет.

– Ах, Клео, какая жалость! Но это можно было предвидеть. Думаю, что Пьер заслужил лучшей участи, не правда ли? В конце концов, что у него останется, кроме вас?

– В таком случае я останусь с ним! Если вы этого хотите. Клянусь!

– Хотелось бы вам поверить, Клео, – тихо промолвил инквизитор. – Но я должен быть уверен в этом. Существует только один способ гарантировать это.

Инквизитор сделал знак, в руке слуги сверкнула бритва.

ГЛАВА 24

Религиозные убеждения Луиса Джабара целиком основывались на политической направленности маронитской общины. Именно поэтому ему пришла мысль обратиться к лидерам общины в месте их богослужения, соборе святой Софии. Теперь, проходя через толпу на ступеньках храма, Луис задумывался над тем, простит ли ему Господь то, что должно произойти.

Тот факт, что политическое собрание устраивалось в религиозном помещении, ни у кого из бейрутцев не вызвало удивления. Это объяснялось тем, что на этом собрании присутствовали Набил Туфайли и ряд других влиятельных арабов. Предметы культа, распятия и иконы были прокляты мусульманами. Но тот факт, что на сборище присутствовали Туфайли и другие, создавало у всех впечатление всеобщей поддержке Луиса Джабара.