Оазис грез

Арманд не показывал своего разочарования и нетерпения за улыбкой покорности. Он начал действовать слишком поздно. Если бы он подумал об этом раньше, то слетал бы в Нью-Йорк уже в то время, когда Алекс лежал в женевской больнице.

«Нет, я ни за что не должен был бросить его. Это может и подождать. Существуют и другие методы…»

Арманд поблагодарил Нельсона с приличествующей моменту серьезностью и покинул банк. У него оставалось еще несколько минут до обеда с Катей и Бартоли. Он использует их, чтобы позвонить адвокату Алекса, с которым был хорошо знаком. В прошлом адвокат нуждался в особых, очень щепетильных услугах, которые смог оказать Арманд. Можно положиться, что он по достоинству оценит то, что следует предпринять.

Рядовые сотрудники «Мэритайм континентала» представляли собой сплоченную группу людей. Их преданность Александру Мейзеру, с которым они часто сталкивались в повседневной работе, не вызывала сомнений. Его неожиданная смерть явилась ударом для каждого.

– Разве это не ужасно, что случилось с несчастным мистером Мейзером? Он был таким хорошим, порядочным человеком.

Прюденс Темплтон прикоснулась к своим глазам скатанным в комочек носовым платком. Она относилась к такого рода женщинам, которых журналы мод называют «красивыми». Ее привлекательность скрывалась за слоем мягкой плоти, который не уменьшался, на какой бы голодной диете она ни сидела. Но в порядке компенсации природа вознаградила ее густыми, блестящими волосами, искрящимися голубыми глазами и нежной кожей, шелковой на ощупь. К Несчастью, такие достоинства прельщали не многих мужчин. И только в прошлом году, когда Прюденс Темплтон исполнилось тридцать восемь лет, она встретила одного такого почитателя.

– Да, ужасно, – пробормотал Майкл Сэмсон, поглаживая кончиками пальцев ее руку. Он чувствовал, как трепещет женщина, и еле сдерживал улыбку. Он так восхищался своим влиянием на нее, что это чувство почти компенсировало отвращение, которое он испытывал, занимаясь с ней любовью.

– Надеюсь, мистер Бартоли сообщит нам о порядке похорон, – продолжала со вздохом Прюденс. – Может быть, нам надо сложиться на венок.

– Мистер Мейзер, возможно, пожелал бы, чтобы мы что-нибудь внесли на благотворительные цели, – мягко заметил Майкл Сэмсон. – Он был человеком такого склада.

– Ах, Майкл, конечно же! Какой ты прозорливый! Рабочий день подходил к концу, и банки в восточной части Соединенных Штатов закрылись. Шесть служащих в комнате коммуникаций «Мэритайм континентала» подводили итоги трудового дня, который прошел средне, по мнению Майкла. Через них прошло всего сто миллионов долларов, частично деньги «Мэритайм континентала» ушли в банки по всему свету, а другая часть, наоборот, поступила из тех же самых банков. Когда Майкл только начинал работать в банке, его просто потрясли размеры оборачиваемых здесь средств. Семь миллионов «Хижай-банку» в Токио, двенадцать миллионов «Баухаусу» во Франкфурте, десять миллионов коммерческому банку в Гонконге. Гораздо большее впечатление на него произвел тот факт, что совсем немногие даже в самой этой финансовой организации знали о том, что происходит в комнате коммуникаций, которая находилась глубоко под банком и представляла собой большое квадратное помещение, вырубленное в гранитной скале под Парк-авеню. Попасть туда можно было только на одном лифте с помощью ключа, который утром выдавали девяти сотрудникам этой комнаты и который они возвращали каждый вечер. В центре комнаты стоял длинный широкий стол с перегородкой высотой в четыре фута. По обеим сторонам телефоны с дюжинами каналов, которые соединяли комнату коммуникаций с аналогичными бункерами банков всего света. Рядом с каждым креслом установлен телекс для приема и отправления подтверждений и указаний, а вдоль стены расположились компьютеры, которые обрабатывали и сводили в таблицы цифры сделок. Да, все это произвело большое впечатление на Майкла Сэмсона. Но это произошло год назад. Теперь же работа казалась ему нудной, а атмосфера удушливой, рождавшей неприятное чувство страха закрытых помещений. Несмотря на это, он умело скрывал свою скуку и раздражение. Он проделал долгий путь, прежде чем проник в эту сердцевину «Мэритайм континентала». Ему пришлось делать вещи, которые вызывали у него отвращение. Он научился вести двойную жизнь и мечтал о том прекрасном дне, когда он предаст людей, поддавшихся его очарованию и поверивших в него, и освободится от всего этого.

– Майкл! Майкл, что с тобой?

– Да… да, конечно. Прости меня. Только после всего, что случилось…