Оазис (сборник)

— …заруби себе на носу, — закончил старик, когда ветер переменился, — джунгли удушат каждого путника. Сейчас, после гибели соседних заводов, от ближайшего оазиса нас отделяет четыреста километров. В руины городов лес врывается с удвоенной скоростью. Мы потеряли все. Теперь уже ничто не убережет нас. А ведь недавно, во времена моего деда, когда на планете было шестьдесят миллиардов людей, на всей Земле еще сохранялась естественная среда…

— А в воде? — заинтересовалась девочка.

— В руслах рек струились чистые промышленные стоки и свежие городские отходы, а поверхность океанов покрывал слой не испоганенной водорослями нефти.

— Так растений тогда вообще еще не было?

— Были в небольшом количестве. На них ставили опыты. Но они были известны лишь ученым. Росли под жестким контролем специалистов, которые синтезировали их из неорганических соединений и содержали в специальных лабораториях.

— Ага, слышал, — кивнул малыш. — В таких стеклянных камерах для уничтожения зеленых вредителей!

— Тебе бы следовало иногда покопаться в библиотеке, — упрекнул мальчика старик, показывая на мусорник. — В те беззаботные времена никто еще не называл растения вредителями и не помышлял о войне с животными — их тоже создавали в соответствии с законами генной инженерии и содержали в клетках. А первые экземпляры даже холили и лелеяли, ученые гордились ими — конечно, они никому не были нужны, но эксперименты, подтвердившие теоретическую возможность их создания, укрепляли веру в могущество человеческого разума… Я ведь вам говорил, что, пока не появились первые искусственные растения и животные, на Земле сохранялась естественная среда.

— Но если она была естественная, почему же во времена нашего прадеда за один год вымерло почти шестьдесят миллиардов жителей Земли?

— А вот это загадка! Никто ее до сих пор не разгадал, хотя для проверки фантастических домыслов удвоили расход макулатуры.

— Но тогда умерли не все, — возразил мальчик. — Почему же перед нападением джунглей, то есть во времена первого нашествия, уцелели лишь те, у кого организм был наиболее чувствителен к зеленой опасности? Это ведь обнаружилось, когда разбились камеры и началось вторжение растений…

— Точно! — выпалила девочка. — Ведь наш прадедушка был таким чувствительным к искусственной пыльце и запахам. Вечно его лишаи мучали, и он прятался в камеру с выхлопными газами или нырял в соляную кислоту при одном виде букета цветов! Выходит, наши предки были жуткими хиляками, но тогда почему же именно они дожили до конца того страшного года?

— Милая, я не могу тебе этого объяснить. У меня сердце заходится, когда я слышу лязг железной логики в твоем младенческом лепете. — Старик помрачнел, вышиб пробку из четвертинки денатурата, опрокинул ее в рот, поковырялся в мусоре под ногами, нашел крысиный яд, закусил и, втягивая в ноздри черный дым, покосился на Южную Свалку, откуда невестка вела группу мужчин с топорами. — Если бы я был мудр, то смог бы удовлетворить твое любопытство. Только тогда, деточка, я не задыхался бы тут под голым небом, где уже почти нечем дышать, а вместе со всей семьей отсиживался в роскошной дымовой трубе, как какой-нибудь богач…

До лагеря донеслось отраженное автомобильной свалкой эхо песни, которую звучным баритоном выводил председатель Кружка Охраны естественной среды, возвращавшийся с воскресника:

Пройдет лишь сотня миллионов лет,
И ветер, вольнокрылый и бездумный,
Развеет наш последний след.

Припев подхватил слаженный хор лесорубов:

Бескрайний лес уже был раз,
Потом окутал Землю черный газ,
Но вновь придет спокойный час…

— Песни складывать вы умеете, — похвалил сына старик, когда группа подошла к костру. — А так же ли споро у вас работа идет? Много сегодня очистили?