Оазисы (СИ)

Алан сидел на софе в роскошной гостиной, до слуха его долетали ругательства Димитрия и тихий плач. Кто это, Рене или Кассия? Кассия, кажется, редко плачет. Но сегодня особенный случай.

Через час вернулся Матиас в сопровождении отряда городской стражи. Стражники носили фиолетовые тюрбаны, легкие доспехи и ятаганы на широких поясах. Все как один были бородаты и суровы.

Стражники осмотрели место побоища с профессиональным хладнокровием. Главный стражник постоял над телом Пракаша, Алану почудилось брезгливое выражение на бородатом лице. Затем, негромко побеседовав друг с другом, стражники унесли тело Лагху Салахакара, главный стражник буркнул, что они увидели всё, что нужно, и сейчас они пригласят людей “прибраться”.

— Прибраться? — воскликнул Алан, не веря ушам. — То есть вы закончили? Для вас всё ясно? Эти убийства совершил человек, связанный с Нараяном!

— Вы обвиняете благородного Махана Салахакара Нараяна Прабху? — с угрозой уточнил стражник.

Матиас схватил Алана за локоть, оттаскивая подальше, Алан выдернул руку.

— Возможно! Мы желаем видеть благородного Нараяна! Надеюсь, он уже проснулся?

Стражник постоял, думая, как отреагировать на эту дерзкую реплику, потом, видимо, решив, что не стоит начинать конфликт с Пилигримами, проговорил:

— Махана Салахакара примет вас через час.

Стражники удалились с носилками, на которых лежало накрытое простыней тело.

— Не нужно нарываться, друг мой, — мягко сказал Матиас. — У нас нет доказательств причастности Нараяна, кроме слов уже мертвого Малого Советника…

— Я не оставлю смерть Эмиля без последствий!

— Месть — не решение…

— Это путь потерь, да. Матиас, я знаю это, слышал много раз. Но сейчас речь идет о восстановлении справедливости, — повторил Алан слова Кассии, вовремя пришедшие на ум. — Рыцари уничтожают Оазисы, убивают Пилигримов… Неужели ты думаешь, что они не доберутся до нас рано или поздно? Да и как мы выживем в мире, где бесчинствуют Рыцари?

— Ты прав, Алан, но всё же…

— Это Оседлые зависят от нас, а не мы от них! Если Большой Советник продолжит строить из себя напыщенного индюка, мы занесем Санти в черный список Пилигримов.

Тонкие, четко очерченные брови Матиаса поднялись.

— Алан, это серьезное решение… Оазисы, занесенные в черный список, обречены на медленное вымирание… Если в ближайшие несколько десятилетий Оазис не породит нужное количество собственных Пилигримов. Помимо этого, решение о черном списке принимается на Всеобщем Соборе Пилигримов. Ты должен обосновать его перед старейшинами.

— Думаю, Эмиль имел достаточный вес для того, чтобы старейшины прислушались… — пробормотал Алан в сторону, словно бы и не Матиасу, а размышляя про себя. Он уже передумал настаивать на черном списке. Слишком жесткая мера для тысяч невинных людей, которых вынудят отвечать за прегрешения одного толстого чиновника. — Главное, чтобы Нараян поверил, что мы можем это сделать!

— Вот это уже другое дело, — Матиас кивнул. — Эмиль верил в тебя не зря. Так не обмани его ожидания.

Несмотря на напыщенность и самомнение, Махана Салахакара Нараян Прабху не осмелился затягивать с аудиенцией и принял Пилигримов сразу после завтрака.

— Я понятия не имею, о чем вам говорил перед смертью Лагху Салахакара Пракаш Махендра, — заявил он, с нарочитой безмятежностью поглаживая маленькой ручкой объемный живот. Он, как и вчера, восседал на кресле. Алан заметил признаки некоторой нервозности, проявлявшейся, в частности, в бегающих глазках и несколько ускоренной речи. Вероятно, толстяк не считал Пилигримов людьми, от которых можно просто так отмахнуться. Или, возможно, слышал о черных списках…

— Вы должны понимать, уважаемые Пилигримы, — продолжал он мягким тоном, — у нас в Санти Малые Советники всегда немного… завидуют Большим Советникам и… э-э-э… хотят поменяться местами. Титул значит здесь немало. Поэтому неудивительно, что покойный Пракаш, да позволит Слоноликий его душе благополучно реинкарнировать, наговорил про меня всяких гадостей…

— Любопытно, чего он стремился достичь, клевеща на вас нам, Пилигримам? — спросил Алан.

Нараян развел ручками, круглое лицо умильно вытянулось.

— Кто знает, что творилось у него под тюрбаном? Теперь уже никто не скажет… Чего он хотел достичь, понося мое имя перед Пилигримами? Испортить отношения с вами? Кто знает…

— Рыцарь Дербей назвал его предателем, — вспомнил Алан. Он сжал кулаки, боясь сорваться, заорать на толстяка, вытрясти из него правду… Рядом шевельнулся Матиас. Алан бросил на него косой взгляд: всё в порядке.

— Вполне допускаю, что Пракаш предал своего пособника, — быстро сказал Нараян.

Алан перевел дух. Скользкий этот тип, Нараян! Не зря занимает свой высокий пост. Алана охватило отчаяние. Неужели он не сумеет ничего доказать?

— То есть вы отрицаете…

— Полностью отрицаю. Не знаю, какие темные делишки творил покойный Пракаш Махендра, но, похоже, он поплатился за это, да простит меня Слоноликий за злые — но справедливые — слова.