Оазисы (СИ)

На следующий день сразу после завтрака Алан отправился на уроки фехтования к господину Нуатье, бывшему офицеру и одному из лучших шпажистов Галльфрана. Лео Аркон отдал Алана на обучение Нуатье, справедливо полагая, что на тренировках сын сможет избавиться от излишка кипучей энергии, а заодно станет настоящим мужчиной.

Нуатье был суровым учителем. Кроме Алана, у него в группе училось пятнадцать юношей, из которых Алан мог одолеть в поединке десять. Остальные пятеро были старше, учились дольше и были непобедимы. Десятку слабаков Алан игнорировал и на спарринг старался выходить только с сильнейшими.

В итоге после каждого занятия тело ныло и болело от уколов тренировочным шпагами.

Вот и на этот раз Алан вышел из двухэтажного здания школы фехтования с перекошенной от боли физиономией.

Себ стоял на другой стороне улицы. Его родители были против обучения фехтованию, считая, что ребенку лучше изучать науку и литературу. Себ не спорил. Он был чересчур спокойным и неповоротливым для фехтования.

Заметив друга, Алан усмехнулся. Про себя он отметил, что Себ благоразумно не стал торчать возле дверей школы: пятерка “сильнейших” имела дурную привычку задирать всех юнцов поблизости.

Наведаться к Черной границе и испытать себя планировалось сразу после тренировки. Если они задержатся, то скажут родителям, что ходили на ярмарку. Впрочем, Алана мало волновало оправдание для родителей: если он не Пилигрим, то неизвестно, сможет ли он вообще дожить до встречи с ними, а если Пилигрим, то думать о детских оправданиях попросту смешно.

По улице грохотали кареты и небольшие двухколесные тележки с разными товарами, разбрызгивая грязь. Алан перебежал дорогу, в последний момент проскочив перед самой лошадиной мордой.

— Ну что, пошли? — спросил Себ.

Алан поглядел на него горящими глазами. После тренировки кровь бежала по жилам быстрее обычного, и Алана переполняла уверенность, что сегодня он решится на испытание.

— Пошли, Себ!

Друзья быстрым шагом прошли квартал, потом ловко прицепились к задку черно-красной кареты. Идти пешком было лень, тем более вчерашняя гроза превратила улицы в чавкающее жижей болото. Проехали квартала три, прежде чем карета повернула направо, и пришлось сойти. Дальше они повторили трюк с проездом “зайцем”, но на сей раз кучер попался внимательный. Посыпались басовитые ругательства, щелкнул кнут, и парочка “зайцев” с хохотом соскочила с подножки.

Алан, за ним Себ юркнули в переулок между улицей Роз и Лавандовой рекой. Отсюда до Черной границы было всего ничего: мост через реку, пара десятков лачуг, кузницы и лесочек.

Забегая за угол на полной скорости, Алан врезался во что-то твердое. Он отпрянул и, если бы не Себ позади, грохнулся бы оземь.

Неожиданное препятствие воззрилось на юношей с высоты почти двухметрового роста.

— Эй, осторожней! Так и шею свернуть недолго!

Мужчина, с которым столкнулся Алан, одернул кожаную куртку. Пояс его перехватывал широкий ремень, украшенным камнями — надо полагать, драгоценными. В целом, человек выглядел внушительно. Мало того, что высок и широкоплеч, так еще и одет более чем шикарно: помимо кожаной куртки и ремня, на незнакомце красовалась широкополая шляпа с пышным белым пером, бархатные штаны и сверкающие сапоги. У человека было продолговатое лицо, темные глаза и узкая бородка клинышком.

— Простите, монсеньор, — пробормотал Алан.

Незнакомец повернулся, и взору Алана предстала висевшая сбоку на ремне шпага. У нее была серебристая, причудливо закрученная гарда и антрацитово-черные ножны. У Алана открылся рот от восхищения.

— Хочешь такую, мальчик?

— Ага!

— Может быть, когда-нибудь у тебя будет такая шпага.

— У меня будет лучше! — выпалил Алан.

Незнакомец улыбнулся и величавой походкой двинулся своей дорогой.

— Кто это? — спросил Себ.

Алан пожал плечами.

— Впервые его вижу.

— Странный он какой-то, — заключил Себ.

Не прошло и минуты, как таинственный незнакомец вылетел у обоих из головы. Они перешли через массивный каменный мост. Под ним неспешно катила волны Лавандовая река. Дорога за рекой утопала в грязи. Мэрия Галльфрана не желала мостить дороги в бедных районах, полагая, что движение там всё равно неактивное. Несмотря на все усилия не испачкаться, ботинки у ребят вскоре превратились в нечто жуткое, штаны усеяли ошметки грязи.

Местное население, в основном ремесленники, с любопытством таращились на двух прилично одетых мальчишек. Чумазые дети прекращали играть и провожали их взглядами.

Алану их внимание было безразлично, его начинало трясти в предвкушении испытания. Себ волновался не меньше, судя по сжатым губам и деревянной походке.

Они оставили за собой поселение ремесленников с ее грязью, запахом дыма и звоном ударов молотом по наковальням. Впереди, на пологом склоне раскинулся лесочек, и между стволами уже чернела Граница, опоясывающая весь Оазис, где располагался Галльфран…

Алан был настолько напряжен, что не заметил, как они пересекли лес.