Об этом не сообщалось…

К полудню погрузка артиллерии была в разгаре, и в это время к командиру батареи капитану Еремееву подбежала запыхавшаяся женщина и спросила, в каком направлении военные собираются ехать. Вопрос показался Еремееву подозрительным, и он сразу же проводил женщину к оперуполномоченному, политруку Константинову. Выяснилось, что вчера вечером у неё пропала корова. Проискала её всю ночь и не нашла. Минут двадцать назад бродила по камышам в пойме речушки Вишепка и увидела, как группа красноармейцев взобралась на железнодорожную насыпь у моста и стала раскручивать рельсы. О начале войны женщина знала, и действия красноармейцев ей показались подозрительными. Постояв несколько минут в камышах, понаблюдала за ними и затем незамеченной отошла от моста и прибежала на станцию, чтобы заявить об этом начальнику. Но здесь оказались военные, и она решила сказать об этом им.

Женщина была представлена командиру полка. По его распоряжению в подчинение оперработника срочно было выделено до взвода бойцов-артиллеристов, и Константинов, оседлав с ними лошадей, направился к мосту. От станции это не более двух километров. При приближении к мосту, метров за 500–600 от него, артиллеристы были обстреляны из автоматов. Сомнений не было – на мосту орудуют враги. Наши бойцы залегли, и началась перестрелка. Константинов понимал, что с карабинами против автоматов многого не сделаешь. Поэтому он послал к командиру полка сержанта Горева с просьбой усилить группу ручными пулеметами, а шестерых верховых пустил наперерез бандитам, которые, отстреливаясь, начинали отходить с моста в западном направлении, прикрываясь железнодорожной насыпью. Заметив наш маневр, диверсанты усилили огонь. В группе Константинова появились убитые. Несли потери и диверсанты, точки их автоматного огня редели. Вскоре пришла подмога – два ручных пулемета, а верховые сумели зайти в тыл фашистам. Разгорелся бой. Он продолжался около часа. Гитлеровцы сопротивлялись остервенело, и к концу боя в живых остался лишь один. С нашей стороны также имелись потери: четверо убитых и пять раненых; в числе раненых был и политрук Константинов, но он остался и строю.

Все диверсанты были в нашей форме, но лишь один с удостоверением личности на имя лейтенанта Фролова. Остальные никаких документов при себе не имели. Диверсантам удалось разобрать путь и два звена рельсов сбросить под мост. Для восстановления пути здесь теперь требовалось времени не менее двух часов. К тому же неясно было, каково состояние дороги на остальном участке – от станции Судовая Вишня до Мостиска – Пе-ремышль и далее. Полк разгрузился и двинулся вперед своим ходом. Вечером он соединился со своими стрелковыми полками, уже основательно поредевшими за день боя и отходившими от границы на восток.

Захваченный у моста диверсант был доставлен в отдел контрразведки дивизии. Его допрашивали начальник отдела старший политрук Герасимов и начальник политотдела дивизии старший батальонный комиссар Колотушкин. Фашист наотрез отказался давать показания о немецких войсках и местах выброски других групп диверсантов. Он был молод, здоров, неплохо говорил по-русски, но своей фамилии не назвал. Лишь заявил, что в Германию выехал с родителями в 1940 г. из Прибалтики, где в районе Мемеля (ныне Клайпеда) они имели 180 гектаров земли. Как немец, он восторгался фюрером, нагло утверждая, что «он покончит с Красной Армией в самые ближайшие дни». И если им (его группе) не удалось полностью выполнить задания фюрера, то это сделают другие, такие же, как они. Их абвер-2 подготовил много. Они уже находятся в тылу советских войск. Германия всё равно победит Россию. И его отец возвратится в своё имение, и русские у него будут рабами.

Задержанный сказал также, что старшим их группы был Вилли Шмундт. Он был одет в форму советского лейтенанта, и с ними в самолете летел ещё один немецкий офицер, одетый в форму капитана Красной Армии, но куда он делся при их высадке – он якобы не знает. Диверсант, видимо, надеялся, что Лоссберга мы будем искать в районе станции Судовая Вишня.

О разгроме этой группы диверсантов и о результатах проведенной операции – арестах Буцько и Фыда, – в ходе которой был захвачен и кадровый гитлеровский разведчик, назвавшийся сотрудником абвера обер-лейтенантом Лоссбергом, Сенько ночью кратко по радио донес в отдел контрразведки Юго-Западного фронта.