Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны)

«Я посылаю Вам рукопись после исправлений, внесенных Игорем Голомштоком, — писала Эренбургу В. О. Пличе. — Думают Игорь и Андрей одинаково, но талантливы они по-разному: Андрей блистательно пишет. Он сядет за работу 25.VIII и трое суток будет точить и чистить текст. Одновременно я буду сверять — для того, чтобы ничегошеньки не было упущено — их экземпляр с моим, на котором у меня записано каждое Ваше слово. Тогда — 30.VIII — я сдам рукопись в набор, как я обязалась и как нужно, чтобы книжка вышла <…>. Я не могу сдать 30 VIII книжку без Вашего предисловия и я должна ее сдать 30 VIII <…>. И еще одна задача, которая может быть решена только с Вашей помощью. Игорь Наумович и Андрей Донатович считают, что Пикассо — последний великий, что он закрывает дверь. Вы считаете, что Пикассо открыл дверь <…>. Я хотела бы Вас просить убедить мальчишек-авторов в их неправоте» [1908].

Эренбург на это ответил:

«31 августа я должен улететь в Женеву и сейчас пишу доклад — увы, не о Пикассо, но о помощи слаборазвитым странам. Таким образом написать что-либо до моего отъезда я не смогу. Есть только одна возможность сдать Ваш материал до 30 августа с предисловием — взять тот мой портрет Пикассо, который составляет одну из последних глав „Люди, годы, жизнь“ 1-й части. Но есть серьезное „но“ — эта глава будет напечатана в октябрьском номере „Н<ового> М<ира>“. Написать что-либо я смогу только в октябре <…>» [1909].

Редактор согласилась напечатать в качестве предисловия фрагмент мемуарной главы. Прочитав в тот же день большое письмо Голомштока и не согласившись со многим в нем (суждения о Возрождении, утверждение, что Кандинский — художник первого ряда, а Брак — второго и т. д.), Эренбург не принял утверждения, что «Пикассо последний великий художник мировой живописи». Напомнив, что «в восьмидесятые годы прошлого (т. е. XIX. — Б.Ф.) века Голомштоки эпохи, отмечая кризис импрессионизма, писали, что эпоха живописи кончена», Эренбург написал И. Н. Голомштоку: «Вы оставите читателя с ложным представлением, что Пикассо завершил период, а живопись продолжают у нас авторы картин „Письмо с фронта“ и „Вернулся“ [1910]. Вот над этим подумайте» — и, подводя итоги, высказался совершенно откровенно:

«Как бы ни были интересны и своеобразны мысли Ваши и Вашего соавтора, они настолько спорны, что я, например, с ними не согласен. Между тем задуманная книга предназначена не для знатоков живописи, а для средне образованного человека. Представляется редкая возможность ознакомить его с большим художником, которого он знает по дурацким статьям и только. В такую книгу нет смысла вводить спорные положения. Это попросту мой совет, я никак не хочу ограничивать Ваши права — это шло бы вразрез со всем тем, что я защищаю» [1911].

Этому совету авторы вняли, и окончательный вариант рукописи благополучно ушел в набор.