Об имитационно-провокационной деятельности

Концептуальная обусловленность прав и свобод — это объективная историческая данность, которую многие не видят в упор и отказываются понимать, превозносясь в своем индивидуализме-демонизме. Концепция демонического самопревознесения и порабощения гарантирует индивиду один набор прав и “свобод”, а концепция свободы каждого человека в Богодержавии — другой набор прав и свобод. И обе они требуют при этом каждая своей концептуальной самодисциплины. И эти два различных набора «прав и свобод» невозможно слить воедино в какой-то одной всеобъемлющей концепции устройства жизни общества потому, что есть действия, которые вне зависимости от обстоятельств поддерживают исключительно только одну из двух концепций; есть действия, которые при одних сопутствующих обстоятельствах могут лежать в русле одной концепции, а при других — в русле другой; и то, что есть действия, которые концептуально безразличны, не означает, что нет концептуально обусловленных возможностей и действий. Но демоническому складу психики хочется концептуально не обусловленных свобод, т.е. свободы от каких бы то ни было определённых концепций. Но:

Неограниченная свобода, существующая в обществе во всякую историческую эпоху, состоит единственно в возможности выбора одной из двух концепций. После избрания любой из них остается только свойственная ей осознаваемая концептуальная самодисциплина либо право стать перебежчиком под власть другой концепции, которая однако потребует иной концептуальной самодисциплины. Но невозможно многократно перебегать под власть одной концепции из-под власти другой, не сталкиваясь при этом с воздаянием за отказ осознанно поддерживать Правду-Истину своими осмысленными действиями.

Поэтому те, кто порицают Конституцию СССР 1936 г. за концептуальную обусловленность прав и свобод, должны быть более внимательны к полюбившемуся им способу бытия западного общества. Под библейской концептуальной властью возможность осуществления прав и “свобод” тоже обусловлена лояльностью субъекта концепции и её хозяевам, но обусловлена по умолчанию: так, чтоб мало кто догадался. И все права и “свободы” под концептуальной властью пресекаются решительно до полного подавления воли к сопротивлению [112] сразу же, как только кто-то начинает подрывать её концептуальную власть над обществом.

Тому примерами уже упоминавшаяся история с политической деятельностью Г.Форда и Л.Ларуша. Тому же примером и нынешняя история с мифом о «холокосте»: как только кто-то отказывается принять сведения, составляющие этот миф, на веру, и вместо того, чтобы выразить публично свое сострадательное жидовосхищение, обращается к исследованиям прошлого по фактам и свидетельствам современников [113], то деятельность его на Западе пресекается без каких-либо процедур формальной демократии, а их апелляции к свободе слова и свободе информации обрываются в атмосфере гражданского общества ничуть не хуже, чем могли бы оборваться в застенках обнажённо людоедских режимов. Остальная толпа, порабощенная суетой и потому лояльная хозяевам библейской доктрины, не защищает прозревших одиночек.

Это означает, что Конституция СССР от 5 декабря 1936 г., однозначно провозглашая обусловленность прав и свобод концепцией устройства общественной жизни, честнее всех последующих советских и российских, а также и всех зарубежных буржуазно-демократических конституций.

Существо же сталинской демократии в партии и в государстве состояло в том, что И.В.Сталин был концептуально властен, а концепция, которую он воплощал в жизнь, опираясь на структуры партийных и государственных органов, выражала долговременные интересы добросовестно трудящегося большинства, а не сиюминутные интересы паразитирующей “элиты” — корпорации индивидуалистов, возомнивших о себе носителей строя психики зомби и демонического. Это был единственный в истории нынешней цивилизации политический режим, который провозгласил систематическое планомерное снижение цен на товары массового спроса нормой и одним из способов повышения благосостояния всех. Эта политика планомерного снижения цен обеспечивала уверенность в завтрашнем дне всякому добросовестному труженику и членам его семьи и от неё тошно становилось гешефтмахерам как в СССР, так и в особенности за его рубежами — в передовых странах капитализма.