Об истинной религии

А откуда душа ведет свое начало, зачем она живет в этом мире, насколько зависит от Бога, что имеет своего собственного и что вносит в ту или иную природу, насколько подлежит смерти и чем оправдывается ее бессмертие – разве все эти вопросы не заслуживают того, чтобы заняться их изучением? Без сомнения – да! Но об этом мы поговорим чуть позже, пока же прошу вас принять к сведению следующее: если кто-либо осмелится добиваться знания этих предметов необдуманно и нарушая требуемый порядок научных занятий, тот променяет свою любознательность на преступное любопытство, ученость – на легковерность, сомнения – на неверие. Поэтому-то я, услыхав только что ваши столь хорошие и дельные ответы, и удивился, откуда это у вас, хотя, в то же время, не могу и не соглашаться с ними. Посмотрим, однако, как долго сможете вы продержаться. Теперь пусть прочитают нам слова Лиценция, который, уж и не знаю, чем занятый, так давно устранился от нашего разговора, что и ему, мне кажется, придется читать высказанное нами в его отсутствие, как и тем из наших друзей, которые не присутствуют теперь с нами. Иди-ка, Лиценций, сюда, и постарайся впредь не отлучаться. Послушай, ты одобрил мое определение того, что значит быть с Богом, и хотел, насколько я мог понять, доказать, что ум мудрого пребывает недвижимо с Богом. Меня сильно затрудняет следующее соображение: как это может быть, чтобы ум этого мудреца оставался неподвижным, когда его тело (ибо и он, пока живет среди людей, тело имеет) движется туда-сюда. Подобным образом ты мог бы сказать, что когда плывет корабль, находящиеся на нем люди не движутся; хотя, конечно, мы не станем оспаривать тот факт, что кораблем владеют и управляют они. Да если бы они управляли им и заставляли его идти, куда хотят, одной только мыслью, то и тогда, находясь на нем, они не могли бы не двигаться, коль скоро двигался бы сам корабль.

– Дух, – сказал Лиценций, – живет в теле не так, чтобы тело повелевало духу.

– Да этого и я не говорю, – отвечал я. – Но ведь и всадник сидит на коне не так, чтобы конь управлял им; однако же, хотя он заставляет идти коня, куда хочет, вместе с движением коня движется необходимо и сам.

– Сам всадник может сидеть неподвижно.

– Ты заставляешь нас определить, что значит находиться в движении, – сделай же это, прошу тебя, если можешь.

– Продолжай, – взмолился Лиценций, – оказывать мне свое покровительство: не спрашивай вторично, желательно ли мне давать определения – я сам поспешу их тебе представить, как только буду в состоянии это сделать.

Когда он это сказал, из дома прибежал к нам мальчик, на которого возложена была этого рода обязанность, и возвестил, что пора обедать.

– Этот мальчик, – заметил я, – заставляет вас не только определить, но и наглядно показать, что значит двигаться. Идем же и перейдем из этого места в другое, потому что, если не ошибаюсь, это и значит произвести движение.

Все рассмеялись и направились к столу.

Состязание второе

6. Подкрепившись, мы, так как небо заволокло тучами, уселись на обычном месте в бане.

– Так что же Лиценций, – сказал я, – согласен ли ты, что движение – это не что иное, как процесс перехода из одного места в другое?

– Согласен.

– Но согласен ли ты, что никто не может оказаться в таком месте, в котором ранее не был, и оставаться при этом неподвижным?

– Что-то я тебя не понимаю, – отвечал он.

– Если что-нибудь сперва было в одном месте, а теперь в другом, согласишься ли ты, что для этого перемещения необходимо было произвести движение?

Он согласился.

– Но может ли, – говорю, – живое тело мудреца находиться с нами здесь так, что душа его будет отсюда далеко?

– Может.

– Даже, – удивился я, – если он при этом разговаривал бы с нами и учил нас?

– Если бы, – отвечал Лиценций, – он учил нас самой мудрости, я бы тогда сказал, что он – не с нами, а с самим собой.

– Значит, он – не в теле?

– Не в теле, – говорит.

– Но тело, которое лишено духа, разве оно не мертво? А ведь я имел в виду тело живое!

– Не умею, – отвечал он, – это объяснить. С одной стороны, я признаю, что тело человека не может быть живым, если в нем нет духа, с другой, – не могу сказать, чтобы дух мудрого не был бы с Богом, где бы ни находилось его тело.

– Я попытаюсь тебе помочь. Так как Бог – везде, то, пожалуй, куда бы мудрый не пошел, он везде найдет Бога, с Коим может быть. Отсюда для нас есть возможность не отрицать и того, что мудрый переходит с места на место, а это ведь и значит быть в движении, и того, что он – с Богом.

– Я соглашаюсь, – сказал он, – что тело делает такой переход с места на место, но отрицаю это в отношении ума, к которому, собственно, и применимо название мудрого.