Об обращении с людьми

Посмотрим на простодушного Провинциала, который по прошествии нескольких лет имеет обязанность по долгу звания своего явиться ко двору. Едва начинает рассветать, а он уже одет. Везде по улицам еще тихо и спокойно; между тем он уже в квартире своей расхаживает, все приводит в движение, дабы помогли ему в несносном для него труде уб­раться по-придворному. Напоследок все кончено. Завитые и напудренные его волосы, до селе всегда почти бывшие под колпаком, остаются на открытом воздухе, чрез что он при­нужден терпеть несносную боль в голове. Шелковые чулки ни мало не заменяют того, что были для него оставленные теперь сапоги. Придворный кафтан не столько ладен на плечах его, как простой теплый его сюртук. Шпага цепля­ется ежеминутно, вертясь между ногами его. Он не знает, что делать с плоскою своею шляпкой. Стоять для него край­не несносно. В таком мучительном положении является он в переднюю. Вокруг него теснится толпа льстецов, которые несмотря на то, что сами все вместе взятые не стоят сего че­стного человека и едва ли меньшую переносят скуку, - бро­сают на него презрительные взгляды. Он чувствует сию тягость, презирает сих подлых льстецов, но принужден пред ними смиряться. Они подходят к нему, делают ему с обык­новенною в таких случаях рассеянностью и важностью не­сколько вопросов - вопросов, в коих вовсе не приемлет участия их сердце, и на которые они сами не дожидаются ответа. Но вот он, кажется, нашел между ними одного тако­го, который принимает больше участия в словах его. С ним- то вступает он в разговор о предметах важнейших для него и, может быть, для всего отечества; рассказывает ему о сво­ем домашнем положении и благоденствии своей Провин­ции; говорит с жаром; чистосердечие дышит в словах его. Но скоро усматривает, как он обманулся в своих ожидани­ях. Царедворец едва в пол-уха слушает его. Несколько от­рывистых, пустых слов служат ему ответом на важнейшие вопросы, и добрый, простодушный Провинциал принужден замолчать. Он подходит к другой группе людей, которые, по-видимому, говорят с чистосердечием и живостью. В сих разговорах хочет он принять участие; но все, что он слы­шит: предметы, язык, выражения, обороты, - все остается для него непонятым. Здесь на полу-французском языке су­дят о таких вещах, на которые он никогда не обращал вни­мания и вовсе даже не воображал, что бы возможно было ими заниматься благородному человеку. Скука и нетерпе­ние его возрастают ежеминутно, пока он, наконец, ни оста­вит сего несносного для него места.

Но прекратим сей пример и представим себе какого-ни­будь, впрочем, благородных свойств придворного в деревне - в обществе простодушных чиновников, провинциальных дворян. Здесь господствует непринужденная веселость, иск­ренность и свобода; говорят всегда только о том, что ближе всего к селянину. Нет никаких утонченных оборотов. Шу­тят всегда остро, но без колкости и притворства. Придвор­ный намерен им подражать; вмешивается в их разговоры; но в выражениях его, кажется, нет откровенности и просто­сердечия. Что в их поступках казалось невинным, то в нем оскорбительно. Он чувствует это и хочет их заставить под­ражать себе. В городе считают его приятным собеседником, и он всеми силами старается и здесь тем же блеснуть; но пу­стые анекдоты, черты нежности, им инде обнаруживаемые, здесь вовсе неизвестные, остаются безуспешными. Он здесь кажется насмешником, между тем как в городе никто не об­винит его в сем пороке. Самые острые, по мнению его, ком­плименты кажутся притворными. Ласки, щедро расточаемые им перед женщинами, и которые только учти­вы и ловки, кажутся насмешкою. Вот как велико различие тона между двумя только классами людей!

Профессор, который в ученом свете пользуется некото­рою славой, мнит в тишине своего кабинета, что Универси­тетский округ, ого вмещающий, есть средоточие всей важ­ности, и что наука, в которой он приобрел познание, един­ственно полезна для человека и одна токмо достойна истинного напряжения сил. Всякого, кто только ею не зани­мается, он называет презрительным именем Belletrist (уче­ным щеголем). - Знатную путешественницу, которая желает узнать лично славного мужа и в сем намерении по­сещает его, дарит он ученым рассуждением своим на латин­ском или греческом языке. Он занимает общество то разбором новых академических мнений, то забавными рас­сказами о студенческих летах своих.

Однажды случилось мне обедать вместе с прелатом Н... при ... дворе... Его Преосвященству дано было почетное мес­то подле ее Светлости Принцессы А... - Пред ним по случаю лежала разливная ложка, но он думал, что она положена пред ним из особенного к нему уважения, и, желая пока­зать, что и он знает вежливость, предложил с почтением Принцессе вместо себя воспользоваться сею ложкою, кото- . рая, впрочем, была слишком велика и вовсе несоразмерна с маленьким ротиком ее Светлости.

В каком замешательстве находится иногда человек, ко­торый мало читает Журналов и новейших модных сочине­ний. когда он по случаю попадает в общества ученых женщин и господчиков!