Об обстоятельствах убийства С.М. Кирова

Письмо О.Г. Шатуновской А.Н. Яковлеву об обстоятельствах убийства С.М. Кирова

12.06.1989

Секретарю ЦК КПСС, члену Политбюро товарищу Яковлеву А.Н.

от Шатуновской О.Г., члена партии с 1916 года

Уважаемый Александр Николаевич!

В своём письме от 5 сентября 1988 года, переданном Вам только в декабре, я выразила тревогу по поводу сохранности материалов расследования обстоятельств гибели С.М. Кирова. На основании произведенного расследования Президиум ЦК принял тогда постановление о пересмотре всех судебных процессов 30-х годов: Зиновьева — Каменева, Пятакова — Сокольникова, Тухачевского, Бухарина.

После рассылки членам Президиума ЦК докладной записки по процессу Бухарина мне позвонил рано утром Н.С. Хрущев и сказал: «Я всю ночь читал Вашу записку и плакал над нею. Что мы наделали! Что мы наделали!». Тем не менее, под давлением сталинистов — членов Президиума ЦК, все материалы, как по убийству С.М. Кирова, так и по всем упомянутым процессам, Н.С. Хрущев распорядился положить в архив. В ответ на мои возражения он заявил: «Нас сейчас не поймут. Мы вернёмся к этому через 15 лет». Я сказала: «В политике откладывать решение на 15 лет, значит вырыть себе под ногами яму. Вы окружены не ленинцами».

Следует отметить, что всё расследование материалов проводилось мной в обстановке яростной травли со стороны сталинистов и интенсивной слежки за каждым моим шагом. Об этом меня предупредили члены ЦК зав. отделом руководящих парторганов Чураев и управделами ЦК Пивоваров, а также — контролёр КПК, сотрудник КГБ Грачев.

После того, как материалы всех расследований (они составили 64 тома) и итоговые записки по ним были сданы в архив, а я была вынуждена уйти из КПК, сталинисты получили возможность осуществить подлог. Это проделали заместитель председателя КПК 3. Сердюк и сотрудник КПК Г. Климов. Часть основных документов они уничтожили, часть подделали.

5 июня текущего года ко мне явился Н. Катков из КПК в сопровождении двух прокуроров — с целью «посоветоваться» со мной. В ходе беседы подтвердилось, что по заданию сталинистов из окружения Хрущёва был совершен исторический подлог. Из документов расследования исчезли:

1. Свидетельство члена партии с 1911 года С.Л. Маркус, старшей сестры жены С.М. Кирова — с его слов — о тайном совещании на квартире Орджоникидзе и о вызове Кирова после этого совещания к Сталину. И — подробно — о беседе с генсеком.

2. Копия полученных на следствии показаний помощника Серго — Маховера, присутствовавшего на упомянутом совещании. По этому пункту тов. Катков заявил, что никакого тайного совещания на квартире Серго в дни работы ХVII партсъезда не было.

3. Исчезли также показания старых большевиков Опарина и Дмитриева о сцене допроса Сталиным Л. Николаева 2 декабря, когда убийца заявил, что к покушению на жизнь Кирова его побудили и готовили сотрудники НКВД. Тогда энкаведисты жестоко избили Николаева и в бесчувственном состоянии доставили его в тюрьму. В материалах расследования были свидетельства тюремных врачей.

Что касается мотивов покушения, то т. Катков заявил, будто Николаев совершил убийство исключительно ради личной мести и что Сталин к этому не имеет никакого отношения.

4. Пропало полученное в ходе расследования заключение о причине смерти телохранителя С.М. Кирова — Борисова, который погиб не от удара о какую-либо плоскость, а от удара по голове металлическим орудием.

5. По свидетельству водителя грузовика, сидевший рядом с ним сотрудник НКВД вырвал у него из рук руль и направил машину на стену склада, но шофёр успел перехватить руль и предотвратить аварию. Это свидетельство, по словам т. Каткова, тоже отсутствует.

6. Круглосуточно находившийся при Николаеве в камере сотрудник ГПУ Кацафа написал в комиссию, что убийца согласился дать следствию требуемые от него показания о якобы существующем «троцкистско-зиновьевском центре» только после обещания сохранить ему за это жизнь.

На суде под председательством Ульриха Николаев сначала отказался от вымученных у него показаний и заявил, что никакого центра не было. Ульрих вёл допрос Николаева в отсутствии всех остальных обвиняемых и в конце концов сломил его. В перерыве судебного заседания Николаева держали отдельно. Он снова кричал, что никакого центра не было, что он оговорил невинных людей (см. письмо конвоира Гусева на имя Н.С. Хрущева). После объявления смертного приговора Николаев непрерывно кричал: «Обманули!».

О происходившем на суде дала также показания комиссии присутствовавшая в зале суда знакомая Ульриха. Её свидетельство, так же как и приведённые выше показания Кацафы, исчезли.

7. Как сообщил т. Катков, им не обнаружен важнейший документ — представленная КГБ сводка о количестве репрессированных с января 1935 по июнь 1941 — по годам и различным показателям — с общим итогом: 19840000 арестованных, из которых 7 миллионов расстреляно в тюрьмах. Н. Катков заявил, что в деле имеется якобы лишь моя личная записка Н. Швернику с упоминанием 2-х миллионов жертв.