Обагрённые (СИ)

— Ты же укололся этой спасительной вакциной? Так? — нравоучительным тоном продолжал Нат. — Выходит, ты должен быть защищён от этой очень опасной болезни? Верно?.. Ты ведь теперь защищён настолько, что я могу тебе во все естественные отверстия чихать и кашлять, и никаких последствий для тебя не будет. Ну, кроме чисто гигиенических неудобств, конечно. — Нат усмехнулся. — А ты боишься меня и таких, как я. Боишься, потому что эта их «вакцина» тебя не спасает. Да?.. Да! Вот и подумай, дурная твоя голова, предназначено это их «лекарство», чтобы лечить людей или нужно для чего-то совсем другого. Соображаешь?

— Дай-ка мне с ними поговорить, — Вир отстранил товарища и тоже присел подле «винителей». Долго и внимательно рассматривал их искажённые страхом, растерянные лица.

— Вы думаете, что вот эта вот метка с номером даёт вам свободу и безопасность? — Вир указал на грудь одного из «винителей», где была нашита перевёрнутая зелёная пятиконечная звезда. — Нет, не даёт. И вы сами это прекрасно понимаете. Но всё равно надеетесь, что продав свободу своей воли правителям, вы вернётесь к прежней жизни. Вы просто слепцы и мне вас искренне жаль, — Вир сокрушённо покачал головой. — Не будет больше никакой прежней жизни, если надеяться только на милость правителей. Понимаете? Не будет никогда! Очень скоро и вас вместе с нами поведут в концлагеря на Южном материке, чтобы уничтожить там — всех, без исключения. А потом в тех же лагерях окажутся каратели ОЗАР, которые преданно служат сейчас власти и тоже надеются, что подобная судьба их не коснётся. А следом за ними туда отправятся и сановники, которые отдавали преступные приказы карателям и вам. Они окажутся там тоже, потому, что станут больше не нужны новым хозяевам этой планеты, потому что бесполезны для их нового порядка. Фашизм не щадит никого. Выполнив свою функцию, винтики этой громадной тоталитарной машины, без сожаления выбрасываются ею на свалку. Но и сама машина в итоге будет уничтожена. Поймите же, наконец, что мы с вами на одной стороне, у нас у всех один общий враг, и это не народ Гивеи. Чтобы победить этого врага, необходимо объединяться, независимо от личных взглядов и предпочтений, выступать единым фронтом всему гивейскому народу. А иначе смерть. Иного не дано! Подумайте над этим и передайте мои слова другим. Завтра может быть уже поздно.

Вир выпрямился и посмотрел на своих товарищей.

— Всё. Пора двигаться дальше. Надеюсь, их броневик в исправном состоянии… Да. И вот ещё что. Пожалуй, стоит взять их форменную одежду с метками себе. Она нам очень даже может помочь в дальней дороге.

— Верно, говоришь! — обрадовался Юл. Он хитро подмигнул одному из «винителей» и принялся стягивать с него форменную куртку. — Ну, брат! Радуйся, я избавляю тебя от этих рабских оков и возлагаю их на себя.

Уже когда отряд отъехал от посёлка на приличное расстояние, сидевший за рычагами управления, Нат спросил, обращаясь к Виру:

— Вот ты сказал, что завтра может быть поздно… Значит, вся наша борьба может оказаться напрасной?

— Смотря за что бороться и как.

— Поясни, — озадачился Нат.

— Можно бороться против конкретных правителей или сановников, можно бороться против режима, а можно бороться против системы… Вот ты против кого борешься?

— Я? — ещё больше растерялся Нат. — Конечно, против правителей, ну и режима их.

— Вот! В этом и есть главная ошибка «Серых Ангелов». Наш главный враг — система. Та, что сложилась на Гивее за последние пятьдесят лет. Понятно?

— Значит, нужна революция, — убеждённо сказала Рубина и тут же прищурилась, глядя на Вира. — Или всё же переворот? Гивейцы почему-то страшатся революций. Наверное, память о прошлом их страшит?

— Любая политическая революция сопровождается переворотом, — стал объяснять Вир. — Но не любой переворот сопровождается революцией. Смена одного правителя Гивеи на другого это частный случай. Олигархическое государство боится реальной революции, а народ боится бессмысленного государственного переворота и хаоса. Используя эти страхи олигархат до последнего времени и заставлял трудолюбивое большинство планеты плясать под его дудку. В своей пропаганде они стирали границы между понятиями революция и переворот, плодили ложь про единство народа, общие интересы и общие страхи. Таким вот образом многие гивейцы и становились добровольными охранителями этого преступного режима, вопреки всем антинародным действиям правителя, его вельмож и сановников. Лишь бы не повторить печальный опыт прошлого. Те же самые «винители» как раз из разряда таких вот охранителей власти. Им не надо рывков вперёд, не надо ни народовластия, ни ответственности принятия решений за собственные судьбы. Такие готовы стерпеть всё.

— Да, — тяжело вздохнул Юл. — Трудящийся народ боится самого себя, не верит в свои силы.

— Может прав Мун, и такой народ не заслуживает сочувствия, не заслуживает, чтобы за него бороться? — задался вопросом Чад, задумчиво глядя перед собой.