Обаяние зла (СИ)

Наконец, Джонни удалось в целом определиться с темой. Её выбор, как Джонни стал осознавать впоследствии, оказался отражением время от времени одолевавшей его анальной фиксации (нет-нет, в данном случаегеморрой здесь ни при чём). К такому выбору Джонни пришёл следующим образом. В средних классах средней школы Джонни даже не пытался чему-то учиться на уроках математики. Предпочитая тихо отсиживаться, лишь бы учительница не спросила, и списывать домашние задания у более прилежных учеников. Впрочем, сходным образом, к сожалению, Джонни вёл себя и практически на всех других уроках.

А когда к старшим классам, уже чувствуя себя неизлечимо больным, Джонни взялся-таки за ум, точнее, за голову, у него были уже другие сложности. Осознавая, как много времени для самообразования и внутреннего развития им безвозвратно упущено, Джонни понял, что нельзя хвататься за всё сразу, пытаясь хотя бы частично наверстать упущенное. Необходимо было распределять приоритеты. Во главу угла Джонни поставил математику и естественные науки, которые он считал основой любого серьёзного знания. Однако математика была устроена таким образом, что в ней одно логически цеплялось за другое. Изучаемое тобой сегодня логически следовало из материала, который ты изучал вчера и позавчера. А если не изучал? Если всего лишь делал вид, отбывал номер? В таком случае теперь это мешает тебе осваивать новое. Ты не можешь следить за логикой рассуждений, аргументирующих те или иные утверждения. А в отсутствие такого понимания чтение математического текста не только не приносит познавательной пользы, но и душит на корню тягу к знаниям, вызывая негативные эмоции.

С другой стороны, будучи уже девятиклассником, и при этом пытаясь штудировать материал за шестой класс, без которого, как оказалось, никуда, Джонни чувствовал невыносимое унижение от осознания своего слабоумия. Он ощущал себя словно шестнадцатилетний недоразвитый детина, сидящий с малышами в первом классе и изучающий тот же материал, что и они. Не в силах выносить это чувство, Джонни сразу брал задачник для поступающих в крутые институты и пытался решать задачи из него. Однако, как и следовало ожидать, на этом пути его ждали сплошные неудачи, нагонявшие отчаяние и депрессию. С алгеброй он ещё кое-как разобрался, худо-бедно научился выполнять тождественные преобразования и решать неравенства «методом интервалов». Кроме того, с горем пополам выучил свойства тригонометрических/обратных тригонометрических, показательных и логарифмических функций. Однако с геометрией, где было больше логической структуры, всё оказалось значительно сложнее.

Впоследствии Джонни понял, что поведение, которое он обычно демонстрировал тогда в своих судорожных занятиях математикой и физикой, характерно для неудачников по жизни – людей, испытывающих хронические трудности в достижении своих целей. Некоторые из них выбирают слишком лёгкие задачи – такие, которые они могут выполнять без парализующего страха неудачи. У таких неудачников, как ни странно, всё получается. Однако простые задачи не стимулируют, и вскоре таким людям становится скучно. А коль скоро сложность задач не нарастает, у них также практически нет развития. Другие неудачники берутся за заведомо неподъёмные задачи, которые практически никто не может решить. При таком подходе у них фактически заранее готово оправдание: у меня не получилось, так как задача была слишком сложной.

Те же, кто привык эффективно решать поставленные перед ними задачи, выбирают вопросы оптимальной сложности. Конечно, такие задачи оказываются несколько выше текущего уровня подготовки этих людей. Однако уверенный в себе человек, привыкший настойчиво и по существу работать со своими трудностями, от этого не тушуется. Напротив, он чувствует вызов, на который необходимо ответить. С одной стороны – для дальнейшего роста и развития в избранной сфере. С другой – для того, чтобы доказать не только окружающим, но и себе, что он на многое способен в этой жизни. В том числе – решить данную конкретную задачу, какой бы трудной она ему ни представлялась изначально. Такой подход постоянно стимулирует его поднимать планку и покорять новые высоты.

В итоге, Джонни, поступавшего два года подряд, так и не взяли ни в один институт. На третий год он уже и не стал пытаться. Ему бы даже не дали медицинскую справку. Даже когда Джонни поступал второй раз, невропатолог из районной поликлиники припомнила ему его визит к ней, когда Джонни ужасно чувствовал себя после первой неудачной попытки поступить. Впоследствии Джонни проклинал свою слабость и малодушие – ведь от невропатолога в любом случае не было ровным счётом никакой пользы для его здоровья. Просто когда Джонни было очень плохо, ему больше не к кому было пойти поговорить об этом. У него не было друзей, а если он пытался рассказать о своём самочувствии маме, та сразу тащила его к шарлатанам – экстрасенсам и всякой прочей дряни, которая всплыла, словно дерьмо, из мутной воды пост-горбостроечного общества.