Обаятельный гарем желает познакомиться

— Да!.. А-апчхи!

— Как? Что ты ему внушила?

Ответила она, лишь помедлив несколько секунд — видимо, пока боль не стала нестерпимой.

— Желание занять место отца. И способ, как это сделать.

— Зачем?

Женщина вдруг рассмеялась — правда, тут же шмыгнула носом. Не от слез, конечно, — похоже, у нее начался аллергический насморк.

— Чтобы убрать с дороги этого идиота, конечно!

Я мельком глянула на принца Фарида, который так обиженно распахнул глаза и задрожал губами, что захотелось погладить его по голове.

— Ты воздействовала на своего мужа?

— Еще бы! — похоже, Фируса поняла, что терять уже нечего, и откровенно криво усмехнулась. — Еще один идиот. Сам ни за что не догадался бы сложить два и два и воспользоваться этим.

На великого визиря страшно было смотреть. По его лицу пробежала судорога, застыв мучительной гримасой — как будто это его пытали браслетом.

Впрочем, не думаю, что он так уж сопереживал своей жене. Скорее для него шоком и откровением оказалось, что им манипулировала женщина. Да еще кто — собственная жена. Одна из — как он там говорил? — его ласковых и послушных женщин. Для него примерно равнозначным событием было бы, если бы табуретка заговорила и принялась давать ему советы.

И что самое-то унизительное — манипулировала вполне успешно!

А вот на Зарему я даже залюбовалась. Подниматься с колен она не стала, просто чуть сдвинулась так, чтобы видеть все действо. И теперь наблюдала за всем с таким искренним, незамутненным любопытством, что даже ее поза вовсе не казалась униженной. Так ребенок мог бы сидеть на полу, наблюдая интересный спектакль или слушая сказку.

Но самое главное — ее слезы высохли. Когда я попросила ее о помощи, девушка поняла, что я по-прежнему ей верю и не обвиняю ни в чем. И, кажется, это дало ей крылья. Смелость сражаться с дочерью халифа, скользить меж копий стражников, кидаться в ноги самому опасному человеку Зенаила. Коленопреклоненная поза и не была для урожденной рабыни унизительной — всего лишь привычной. Но сейчас она сама выбирала, ради чего готова встать на колени.

— З-зачем? — по-змеиному прошипел ай-Джариф, шагнув в нашу сторону. И стражники расступились.

— Зачем?! — Фируса сорвалась почти в визг. — Затем, что сам ты ничего бы не стал делать! Эта твоя нелепая верность правящему дому! А я должна быть старшей женой халифа!

Вот как… значит, обоим своим младшим братьям принцесса тоже приготовила незавидную судьбу.

Поневоле я болезненно усмехнулась. Вот ведь ирония. Заговоры обычно устраивают ради того, чтобы получить власть — для себя. Но в положении Фирусы, по большому счету, ничего бы не изменилось — будь она женой визиря или халифа, если этим халифом стал бы ай-Джариф. Он все так же не считался бы с ней, как и с прочими женщинами. Другим стало бы только название.

Но Фируса с детства привыкла, что в стране, где женщины считаются имуществом, она, старшая принцесса, на особом положении. К ней почтительно обращались, выполняли любое желание… и только для отца она была самым страшным разочарованием — ведь он так ждал сына. И совсем неважно, что она красавица, да еще и одаренный маг с редчайшим талантом — кого вообще интересует магия в руках женщины? Наверное, Фируса надеялась, что все изменится, когда она вырастет и выйдет замуж… но вдруг оказалось, что замужем она и вовсе — всего лишь одна из жен. Пусть даже старшая. Но уже прежде всего — не принцесса, а та, что должна ублажать мужа и беспрекословно слушаться его. И ничего, ровным счетом ничего не изменилось бы для нее, стань ай-Джариф халифом. Но она этого, наверное, так никогда и не поймет.

— Кто еще… кто знал о твоих планах? — ай-Джариф теперь нависал над нами. Но его побелевшие от гнева глаза были обращены не на меня — и это радовало. Бедняга… стало даже жаль его. У него сейчас вся картина мира рушится. И каким, в самом деле, дураком он должен себя ощущать!

Фируса небрежно пожала плечами.

— Все твои жены. Они помогали мне, — наверное, ей хотелось, чтобы прозвучало это эффектно. Пожалуй, так и вышло бы — если бы сразу после этих слов она не чихнула прямо в лицо дорогому супругу.

Тот, брезгливо поморщившись, отступил и вытерся рукавом. А потом протянул ладонь над головой женщины и произнес только одно слово:

— Талак.

Ну вот… теперь Фируса даже не жена визиря. И как-то не жалко совсем. Интересно, что будет с остальными его женами?

Кажется, все это время люди в зале даже не шевелились. А ай-Джариф, сделав еще один шаг назад, бросил стражникам:

— Арестуйте эту женщину… да не эту, идиоты! Принцессу Фирусу.

К принцессе стражники подходили с куда меньшим энтузиазмом, чем ко мне — и поминутно оглядывались на принца. Все же, с одной стороны, не простая она эрти. Но с другой — приказал-то ее муж и господин, пусть и бывший.

Но Фарид на взгляды никак не реагировал, пребывая в некой прострации — пока визирь каким-то неловким движением не повернулся к нему.

— Я должен молить вас о прощении, мой… светлейший халиф.

С этими словами Саид ай-Джариф, склонив голову, тяжело опустился на одно колено.

Люди вокруг зашевелились.