Обалденика. Книга-состояние. Фаза первая

В хоромы к царю Петю ввели несколько преждевременно. Царь беседовал с царицей. Беседа, судя по всему, подходила уже к концу, так как велась в тональности предельно высокой. У бывшего старика даже уши позакладывало. Он засунул в ухо палец, прочищая, и ухмыльнулся, вспомнив себя со старухой в недавности. «Отвык уже», – подумал.

Царица была как царица, то есть самая обыкновенная баба. Глянув на ее лицо, Петя почему-то сразу решил, что у нее должны быть кривые ноги. А вот царь Пете понравился. Невысокий, плотненький, с блестящей жизнерадостной лысиной и добрым лицом.

– Ну ладно… Ну будет тебе… – говорил он царице устало и вполголоса. Но, увидев вошедших, замолчал, выпрямился осанисто. В ладоши хлопнул.

– Проводите царицу в покои ее, – сказал царственно.

Подведите гостя, – продолжил столь же величественно. Затем, махнув рукой, отослал всех прочь. – Оставьте нас.

Оставшись с Петей наедине, царь вновь как-то весь сразу обмяк и подобрел лицом.

– Забот-то, забот… – бормотал он, оглаживая лысину обеими руками. – Дергают все, клянчат чего-то…

Бунтами грозят, – пожаловался он, заглядывая Пете в глаза, – народу уже столько всего обещано, а ему все мало. Кушать все хотят… требуют… Я-то знаю, чем народ накормить можно, так ведь они есть этого не станут, сволочи, – говорил царь, а глаза у него добрые-добрые были…

Петя стоял потупившись – ни жив ни мертв, не понимая, что происходит. То, как по-простецки вел себя царь, скорее его пугало, чем радовало, так как было непонятно. Он слушал слова царские, в который уже раз ощущая, как неудержимо тянет его пасть ниц и уверять, что, дескать, ошибка вышла.

Он вскинул глаза на царя – и обмер. У того на лысине радостно поблескивала кошачьим оскалом улыбка Мява… «Дык ведь – Хозяин же я», – всколыхнулся Петя внутри, себя вспомнив.

Глянул он тогда взглядом Хозяйским на себя кукольного да испуганного, а рядом и царя-батюшку на такой же кукольный манер увидел. Был тот царь совсем маленький какой-то и неестественно толстенький, верткий весь и суетливый. Огромаднейшая корона из бересты крашеной все на нос ему съехать норовила. То и дело ее поправляя, он бегал вокруг кукольного Пети, заботливо обирая с него невидимые пылинки да соринки. Хитро из-под короны глазками мышиными поблескивая, царь отчего-то хихикал тонким голоском да дробно-дробно так ножками коротенькими пританцовывал, будто в нетерпении тайном…

Петя прокашлялся, скрывая смешок, и неожиданно сказал:

– Ваше величество, да ты не смущайся, спрашивай чего надо…

Царь запнулся на полуслове, а затем сказал, глядя на гостя испытывающе:

– А не прост ты, Петя… Да и отважен, погляжу… Видать, правду мне о делах твоих сказывали… Ну, оно и хорошо, что сразу к делу.

Дочь у меня есть, – продолжал царь, – царевнушка моя… слыхал, небось?

Старик неопределенно то ли мотнул головой, то ли пожал плечами.

– Вижу, что слыхал, – продолжил царь. – Несмеянушка моя… Никак замуж ее отдать не можем. И женихи-то все знатные, с приданым богатым… Да кому она нужна такая – плакса?..

А казна-то ой как истощала… – мечтательно причмокнул губами царь. – Туда бы какого ни есть полцарства вставить…

Так вот, Петя, – заговорил царь по-царски уже, – рассмешишь ее, смеяться научишь, так я уж тебя так отблагодарю… хоть это мы еще поглядим, впрочем… А вот если нет – так голова, само собой, с плеч… – закончил он и посмотрел на бывшего старика добрыми глазами.

Пошли знакомиться, – с места встал.

* * *

Вошли в горницу. С кровати навстречу им вскочила здоровая девица с распущенными волосами и в короткой юбчонке.

– Батюшка!.. – запричитала она. – Опять у меня голова кружится!..

– Сам вижу, – сухо оборвал ее царь, – и впрямь кружится… Ну так что с того?

– Да-а, видишь ты, а кружится-то она у меня-а-а… – заревела царевна, растирая кулаками слезы.

Петя оглядел ее с головы до ног и решил, что ходит царевна в мини-юбке безо всяких на то оснований. «В мамашу, должно, пошла», – подумал.

– Ну не плачь, царевнушка, – привычно запричитал царь, не меняясь, впрочем, лицом, – вот, возьми лучше пряничек аль леденец…

– Надоело все-о… – ревела царевна дальше, – не хочу-у больше есть, и так целлюлит уже начинается… а-а-а…

– Мало есть – вредно, – наставительно сказал царь. – В перерывах между едой образуется кариес.

– Кто-кто образуется?.. – заинтересовалась царевна, моментально высохнув слезами. Тут она глянула на Петю, только сейчас его заметив. – А это кто?

– Лекарь твой, – сказал царь, – смеяться тебя будет учить.

– Меня – смеяться?! – воскликнула царевна то ли удивленно, то ли оскорбленно и исказилась лицом так, что Петя подумал, что она вот-вот расхохочется, но Несмеяна заголосила вновь.

Царь выжидательно глянул на Петю, а тот – внутрь себя, ища Мява. Но Мяв не показывался. Совсем сконфузившись, Петя включил внутренний смех, пытаясь восстановить спокойствие. Так и стояли: царевна ревела, царь ждал, а Петя нутром смеялся.

Насмеявшись до «не хочу», Петя вдруг вспомнил одну детскую, смешную игру… «А что? – подумал он. – Чем черт не шутит… выбирать ведь не из чего…»

– Слышь, царевна, – сказал, – замуж хочешь?