Обделенные душой (ЛП)

Дирдри не знает, что в кладовке у Сони стоит сундук, а в нём лежит письмо. Вернее, сотни писем. Все они написаны расплётами; все они написаны родителям, отправившим их на расплетение. Целый день сегодня с того самого мгновения, когда Коннор увидел этот сундук, он мучается вопросом: может, положить письмо собственноручно в почтовый ящик родителей, а самому спрятаться в укромном уголке и понаблюдать, как они будут его читать? Одна только мысль об этом заставляет руку Роланда сжаться в кулак. Коннор представляет, как разобьёт этим самым кулаком стекло и выхватит письмо до того, как предки прочтут его... Но он гонит этот образ прочь, принуждает пальцы разжаться, а руку вернуться прежнему занятию — играм с Дирдри.

Рука Роланда так же ловко соединяет кирпичики лего, как и собственная рука Коннора, тем самым доказывая, что способна не только на разрушение, но и на созидание.

• • •

Должно быть, способности Сони к убеждению близки к сверхчеловеческим, потому что Ханна соглашается оставить гостей под своей крышей.

— Грейс может спать в комнате Рисы — у неё там двухъярусная койка, — распоряжается Ханна. — Вы, парни, устроитесь в моей швейной мастерской. Там стоит кушетка; хотите — спите поочерёдно, хотите — подеритесь, пусть достанется победителю. Уясните только одно: мой дом — не убежище вроде тех, что у ДПР. Я даю вам кров только потому, что считаю это правильным. Но не вздумайте воспользоваться моей добротой.

Она велит им не подходить к окнам и прятаться, если кто-то позвонит в дверь.

— Мы знаем, как себя вести, — заверяет её Коннор. — Проходили.

— Кое-кто не проходил, — возражает Кэм и кивает на Грейс. — Насколько я понял, тывтянул её во всё это.

— Я сама втянулась, — отвечает ему Грейс, не давая разгореться баталии между двумя соперниками. — И я умею прятаться не хуже других!

Уверившись, что всё под контролем, Соня покидает их.

— Мне надо кормить гремлинов в подвале, пока они не перегрызли друг друга.

Коннор знает по опыту: это опасность вполне реальная.

Двадцать минут спустя начинается гроза — льёт дождь, сверкают молнии, правда, отдалённые. Ханна заказывает на обед пиццу. Абсурд. Кусочек нормальности в их ненормальной ситуации.

Швейная мастерская находится на втором этаже вместе с прочими спальнями. В крохотной комнатёнке стоит изящная кушетка, вся в оборочках, — прямое оскорбление самой концепции мужественности.

— Я на полу! — тут же предлагает Кэм и косится на Рису — обратила ли она внимание на его самопожертвование. Обратила. Девушка улыбается Коннору:

— Он тебя опередил.

— Да уж, — притворно сокрушается Коннор. — В следующий раз постараюсь действовать поживей.

Однако Кэму, который так и завис в режиме соперничества, вовсе не весело.

Весь остаток дня Риса избегает заходить в каморку, когда оба парня находятся там одновременно; а поскольку Кэм не упускает Коннора из виду ни на секунду, Рису они видят только во время её кратких набегов с постельным бельём и туалетными принадлежностями.

— В подвале Сони у нас целая коллекция всего, что нужно, — говорит она, передавая Коннору зубную пасту, а Кэму — щётку.

— Так мы что — должны пользоваться одной щёткой? — спрашивает Кэм с препротивнейшей развязной улыбкой.

Риса, смутившись, извиняется.

— Найду ещё одну.

Коннор в жизни не видал, чтобы Риса смущалась. Он бы, пожалуй, невзлюбил Кэма за это ещё больше, если бы не понимал, что дело тут не в Кэме, а в том, что они оба здесь в одно и то же время. Интересно, как бы Риса вела себя, не будь тут Камю Компри?

Ответ он получает после ужина, когда Кэм отправляется в душ.

Грейс взялась развлекать Дирдри. Смех, доносящийся из детской, доказывает её успех на этом поприще. Коннор пытается найти более-менее удобную позицию на чёртовой кушетке. В двери появляется Риса и останавливается на пороге. Шум воды в душе дальше по коридору свидетельствует, что Кэм будет занят по крайней мере ещё несколько минут.

— Можно войти? — робко спрашивает Риса.

Коннор садится на кушетке, стараясь не показывать, как он нервничает.

— Конечно.

Она усаживается на единственный в комнате стул и улыбается.

— Мне не хватало тебя, Коннор.

Вот оно, мгновение, которого он так долго ждал. Надежда, что оно придёт, помогала ему не пасть духом. Но как бы Коннору ни хотелось ответить на чувства Рисы, он знает, что не должен этого делать. Им нельзя быть вместе. Он не имеет права тащить её за собой в сражение — теперь, когда она в безопасности. Но и толкнуть её в объятья Кэма он тоже не может.

Поэтому он сжимает обеими руками её ладонь, однако не слишком крепко.

— Да, мне тоже. — Он говорит это сдержанно, без того жара, который ощущает на самом деле.

Риса всматривается в него; и он надеется, что ей удастся заглянуть за его холодный фасад.

— Всё то, что я говорила в защиту расплетения... ну, ты помнишь — рекламы, публичные выступления, всё такое... Ты же знаешь, что меня шантажировали. Ведь правда знаешь? Они сказали, что нападут на Кладбище, если я не буду выполнять их требования.

— Они всё равно напали на Кладбище, — горько роняет Коннор.

Теперь она встревожена

— Коннор, ты же не думаешь...