Объединенная нация. Феномен Белорусии

Русские обладают относительно непрерывной исторической и культурной традицией, хранителями которой выступают церковь, государство, русский язык, обширное пространство расселения русского народа и его численность. Утрата одного или некоторых из этих факторов, любые трансформации внутри институтов государства и церкви, любые реформы языка не влекут за собою прерывания традиции в целом, ибо одновременно все эти факторы уничтожены или трансформированы быть не могут. В некотором смысле русский народ живет в ощущении времени как вечности, в которой он будет «всегда». У белорусов не один раз могло быть уничтожено все или почти все: язык, государственность, церковь, которой они были привержены в данный момент истории, этническая самоидентификация. Иногда, как, например, во время нацистской оккупации, речь шла о возможности физического уничтожения или прямого порабощения белорусов. Белорусская идентичность неизбежно вобрала в себя осознание возможности гибели и дала на него рациональный ответ – программу выживания и победы во имя выживания. Белорусы не живут в гарантированной «вечности» и вынуждены жить рывками и расчетом. Выходом из такого расчетливого, более «скучного», чем в русской системе ценностей, существования не может быть простой переход к русской самоидентификации.

Действительно, русским человеком быть в Беларуси нельзя. Обычные, самые невинные философские размышления в русском духе ставят человека в Беларуси перед угрозой полной неадекватности.

Скажем, как определить, какая церковь является у белорусов национальной? Как примирить белорусскую идентичность с ее толерантностью и русскую идеократичность и «имперскость»? Можно ли, живя в Беларуси, резко отбросить в своем сознании деревню, сельские корни? Как, наконец, понять, почему в современной Беларуси может одновременно реализовываться очень «русский» по идеологии политический курс с арестами активистов националистической оппозиции и обострением отношений с Западом, и одновременно оказывается очень жестко разгромлен весь спектр русских националистических организаций и СМИ?

Белорусская идентичность в отличие от русской является в основе своей рациональной формой приспособления к окружающей действительности. Беларусь не манифестируется, а постигается. Белорусская националистическая традиция, которая является полным и вполне зрелым аналогом национализмов соседних народов, более ста лет неудачно пытается выстроить «белорусскость» через манифестацию. Неудачи преследуют всех идеологов, которые пытаются увидеть белорусскую идентичность, проявляющую себя через апологетику некой внешней формы культуры – язык, кодифицированный исторический миф, конфессиональный патриотизм. Отдельный разговор, почему это не получается. Но это разговор в значительной мере внутри-европейский, вне русского контекста. Он касается феномена белорусов в контексте европейской общности – поскольку те особенности белорусской истории, культурной и политической традиции, о которых шла речь выше, сближают белорусов и Беларусь со многими народами Центральной и Восточной Европы, но отличают их от русских и России. Манифестационность не свойственна белорусской традиции и идентичности. «Белорусскость» выражает себя скорее через действие, через движение к понятной практической сложной цели.

Здесь даже на индивидуальном уровне нельзя ни доказать, ни реализовать ни одной ассимиляционной идеи и практики. Здесь нельзя долго хранить ни одной культурной формы. Помню, как папа римский, выступая перед толпой в 800 тыс. человек в Вильнюсе, сказал, обращаясь к белорусам по-белорусски: «Не бойтесь себя», то есть храните свою идентичность как ценность. Это европейский контекст белорусской идентичности, но он понятен и через русско-белорусский дискурс: белорусская идентичность не так тесно связана с культурной формой, как русская или европейская. Это также входит в противоречие и с католическим пониманием значения эстетики и красоты, столь важным именно для польского варианта католицизма... Форма никогда не успевает отстояться до своей быстрой гибели. К сожалению или к счастью – это, видимо, закон развития культуры в Беларуси: быстрое прогорание не успевшей созреть культурной формы. Вот и сейчас мы видим, как советская форма белорусской культуры и идентичности также рушится, сменяемая еще не понятными новыми глубокими подвижками. Понятно, если бы советская идентичность исчезала, заменяясь под влиянием процесса евроинтеграции ныне стандартным, европейским, либеральным национальным сознанием. Но ведь новая белорусская идентичность является еще и чернобыльской, неведомой остальной Европе...

«Белорусскость» – это, в общем, неверное слово, оно вводит в заблуждение, предполагая понимание принадлежности к Беларуси и белорусам как чего-то самодостаточного, абсолютно ценного, предполагая апологетику формы культуры – а апологетики-то и нет.