Обеднённый уран. Рассказы и повесть

— Мужчина, вы сколько мне дали? Ничего не перепутали? — спросила дама через микрофон железным голосом. — Смотрите внимательно.

И она показала ему четыре развернутых бумажки, на каждой из которых стояла цифра «1».

— Ваши?

— Мои?.. — Тимоха ничего не понимал. — Это что же такое-то, а? А где деньги?

— Не знаю. Я вижу перед собой четыре доллара США, и только. Если желаете, могу обменять их на рубли.

Тимоха выслушал её с по-детски приоткрытым ртом. В его памяти проплыло лицо вежливого юноши, взмах руки с зажатыми в ней купюрами, и то, как быстро эти ребятки уехали на машине сразу после «неудавшейся» сделки с Тимохой. Для кого-то, конечно, неудавшейся. Осознав всё это, Валентин как будто получил внезапный сильный удар в лоб.

Он сжал руками голову и даже чуть присел, покачиваясь из стороны в сторону. «У-у-у. м-м-м. у-у-у. м-м-м.» — неслось из него мучительное бессловесное ругательство и проклятье. Да, то, чего боялся, то и случилось. Нет больше денег. Прощайте, пальто и магнитофон! Да не столько жаль было ему потерянных денег и не купленных вещей, как стыдно перед собой и людьми, что оказался таким простаком, лохом, что его так элементарно обвели вокруг пальца, кинули деревенщину! О-о, сволочи! И ещё тётка эта в бронированном окне, свидетельница позора — конечно, обо всем уже догадалась, у них такие дела, может, каждый день здесь творятся.

Надо было сдержаться, да уж больно неожиданно это всё на него рухнуло — ведь есть же на земле такие сволочи, и как она их только носит, а?!

— Меняйте! — приказал Тимоха, играя желваками. Он более-менее взял себя в руки. Всё, всё. Было, да сплыло, теперь не вернешь. Чужие деньги к чужим людям и ушли. Ещё заплачь перед этой бабой — стыд потом на всю жизнь. Надо хотя бы эти четыре бумажки превратить во что-то полезное, жене цветов купить или шампанского привезти да весело отметить такое безобразие. Шампанского сто лет не пил. Зинка ему, конечно, ничего не скажет (а может, и скажет, а может, и клок волос вырвет, если не в настроении — но потом всё равно успокоится и простит). Забыть, забыть поскорее всю эту чушь и наваждение. Домой, домой, прочь отсюда!

Он сгрёб из ящика небольшую стопку десяток вместе с мелочью и торопливо ушёл, роняя монеты и не обращая на это внимания, и вслед ему подпрыгивало серебро и медь, словно хватая за брюки в безуспешной попытке удержать.

На улице Тимоха вдохнул всей грудью холодный прозрачный воздух. Немного полегчало. Слава Богу, что всё кончилось. Нет, но какие гады, а, какие гады. Он знал, что случившееся ещё долго будет преследовать его, не давать спокойно жить. Может, месяц, а может, и больше он будет мучить себя, пока боль не притупится. В конце концов, через год он будет вспоминать об этом со смехом. Так что лучше уже сейчас представить себе, что прошел год, и не рвать понапрасну нервы.

И ещё он знал точно, что этим вежливым юношам их дела с рук не сойдут, и в конце концов будет им в десять раз хуже, чем ему сейчас — уж Бог-то не фраер.

Так, куда же теперь? Что делать с оставшимися деньгами?

И тут он услышал знакомый голос:

— Тимофеев! Валентин! Какими судьбами? Что невесел, что головушку повесил?

Почему-то Тимоха даже не удивился, увидев очкастого банкира за штурвалом все той же чёрной подводной лодки. Совпадения никогда не бывают случайными, и Тимоха понял, что всё, что произошло сегодня с ним, было давно придумано и осуществлено мудрым распорядителем судеб. И что удивительно, он даже обрадовался очкастому, словно это был его родной брат. Вот уж чего от себя не ожидал!

— О! Здравствуйте! — крикнул он весело, подходя к машине и ласково поглаживая её по гладкому боку, как знакомую лошадь. — А я вот из банка.

— Вижу, вижу, — говорил очкастый, выбираясь из-за руля. Он ласково оглядел Тимоху (тоже почему-то был рад), и вдруг они оба непроизвольно шагнули навстречу и то ли в шутку, то ли всерьёз обнялись и даже легонько охлопали спины друг друга. Тимоха мгновенно забыл про все свои беды.

— Ну что, — сказал он радостно, — хорошо бы по пивку. раз уж такое дело. Угощаю. Я сегодня богатый.

— По пивку — это славно, только угощать буду я, — решил банкир. — И даже не думай сопротивляться. А кстати, с чего это ты богатый-то, Валентин, сегодня?

— Доллары сдавал, — солидно похвастался Тимоха. — Ваши же, помните?

— Как не помнить, — кивнул очкастый, — помню очень хорошо. Вон в чем дело. Ясно. Ну и как, много сдал?

— Ага, — кивнул Тимоха, подмигивая. — Все четыре.

— Почему четыре? — удивился банкир. — Я же тебе.

— Да, двести. Все точно. Но я сегодня сдал четыре. Угадайте, почему?

Банкир думал недолго. Понимание ситуации отразилось на его лице буквально через секунду; потом он неуверенно рассмеялся, а Тимоха поддержал его весёлым гоготом, и тут уж они напару заржали, стоя напротив друг друга и уперев руки в боки.