Обеднённый уран. Рассказы и повесть

В общем, он стал таким, как все. Стал делать то же, что и все.

Только одно он всегда обходил стороной: других женщин. Тут принципы у него были твёрдые. Лидочка его законная жена, у них крепкая семья, изменять нельзя. Пусть знакомые руководящие работники развлекаются с продажными бабами, а он этого делать не будет. Просто не будет, и всё. Андрей Петрович относился к адюльтеру презрительно и не понимал тех, кто рассказывал о своих многочисленных победах. Морщился недовольно: к чему это? Что вам, семнадцать лет, что ли? Лучше бы о работе думали.

Но случилось так, что к ним в отдел кадров пришла работать совсем молоденькая двадцатилетняя девочка: худенькая, с прохладными северными веснушками на полупрозрачной коже, и серыми, в пол-лица глазами. Длинные пепельные волосы собраны сзади резинкой в простой хвост. Явно не заботится о своей внешности, о впечатлении, которое производит на мужчин. Вроде бы как даже забитая. Во всяком случае, при взгляде на эту тихую девушку Андрею Петровичу захотелось встать рядом с ней и защитить.

— Как ваша фамилия? — спросил её Караваев при первой встрече. Спросил немного резковато — девушка, сидевшая за компьютером, раскладывала пасьянс. Он вошёл в кабинет тихо и с полминуты стоял за её спиной, наблюдая, как своими удивительно длинными пальцами она передвигает по столу мышь и нажимает на кнопки.

Девушка мгновенно сжалась и пролепетала:

— Брусникина Анна.

— Что же вы, Анна, в рабочее время играете?

— У меня сейчас обед.

— Всё равно, нельзя использовать компьютерную технику не по назначению, — наставительно сказал Андрей Петрович. И счёл необходимым слегка сбавить тон: — А почему вы не в столовой, раз у вас обеденный перерыв?

— Мне не хочется.

— Напрасно. Вон вы какая. худенькая. Вам надо. питаться. Идите-ка в столовую.

И Анна, вздохнув, покорно отправилась обедать.

С тех пор Караваев стал чаще бывать в отделе кадров. Иногда говорил с Брусникиной, иногда просто наблюдал за работой всего женского персонала, а потом давал указания. Он старался никак не выделять Анну, не показывать свое истинное отношение к ней. Да и сам ещё не понимал, какое, собственно, у него к ней отношение.

Но отношение-то было. Караваев стал думать о ней, чем дальше, тем больше, и вскоре мог думать уже только о ней.

Тут произошло важное событие — привезли на завод новое итальянское оборудование: фрезерный станок с числовым программным управлением, который способен был обрабатывать металл аж в пяти плоскостях, и что-то там ещё умел очень нужное и современное. Пришлось заводу влезать в большие долги, но технический прогресс того требует. Зато, говорил директор в узком кругу приближённых, теперь выйдем на мировой уровень качества! Дело хорошее, кивали приближённые. А работать-то на нём сможем? Сможем, русский мужик во всём разберётся, уверенно бросал директор. У нас ведь такие орлы, что им эта Италия?

Ну и действительно, не в таком ещё разбирались.

Через неделю приехали итальянцы, чтобы руководить процессом установки новой машины. В контракте было записано, что без этого фирма ничего не гарантирует. Вот, мол, установим, как положено, а там уж эксплуатируйте.

Не хотелось платить лишних денег, но контракт. Да и итальянцев было всего двое. Сдюжим и эти расходы, зато потом.

Ох ты, а ведь никто из наших не владеет итальянским. Как общаться-то? Опять придётся всё самим, а деньги зря только потеряем.

Но итальянцы свободно говорили по-английски, ага, это уже лучше, английский мы как-нибудь осилим, хоть со словарём. И всё-таки нужен был человек, который мог понимать быструю и экспансивную английскую речь итальянцев.

Кинули клич по заводоуправлению — выяснилось, что оценки в дипломах у всех были хорошие, но практика себя оказала. Конфуз, однако. Итальянцев отправили ночевать в гостиницу, решив, что утро вечера мудренее. Завтра кого-нибудь найдём по родственникам и знакомым. Не хватало ещё на переводчика разоряться.

На следующий день в обед Андрей Петрович заметил, что Анна Брусникина спокойно щебечет с иностранцами в цеху, возле мёртвой пока громады станка, и все трое смеются.

— Аня, вы что же, английским владеете?

— Да, Андрей Петрович. У меня мама преподаватель.

— И вы всё понимаете, что они говорят? — Начальственный маразм уже успел оставить отпечатки пальцев на мозговых извилинах Караваева, и теперь соображал он туго. Иногда своим было труднее понять его, чем иностранцев.

— Ну конечно! Ничего сложного здесь нет.

— Тогда будете переводчицей. А то не сладить нам с ними.

— Андрей Петрович, а вдруг я что-нибудь напутаю?..

— Не напутаете. Вместе разберёмся, — сказал Караваев и по-отечески положил руку на её плечо.