Объект 217

Только вот находка той радости, на которую рассчитывал лейтенант, начальнику контрразведки не принесла. Она скорее озадачила, потому что вогнала контрразведчиков в совсем уж жесткие временные рамки.

– Плохо, – не скрыл напряжения майор. – Значит, у нас шесть дней, чтобы понять, к кому и зачем шла. Шесть. Если не меньше.

Собственно, для обозначения этих сроков не нужно было и талонов. Главной задачей диверсантов, конечно же, являлась строящаяся дорога, ее вывод из строя до того, как начнется движение эшелонов. А еще предпочтительнее – во время движения первого состава. Самые уязвимые точки – это, естественно, мосты, крутые повороты. Но и подрыв на ровном месте участка ничего хорошего не сулил… Где вот только враг? И на каждом метре часового не поставишь. А если и поставишь, то не факт, что кто-то из них не окажется предателем…

Майор подошел к небольшому сейфу, воровато пригнувшему свой плоский затылок за столик, открыл дверцу двумя ключами, достал папку. Показал издали лейтенанту:

– Что здесь, как думаешь?

Папка с еще не замусоленными, не скрутившимися от частого употребления в жгут тесемками уже мелькала перед глазами Соболя. С каждым разом она становилась все объемнее, словно в сейфе ее тайно подкармливали бутербродами. Но демонстрировал ее так явно начальник впервые. А какие документы могут занимать командира, перед которым поставлена одна-единственная задача обеспечения безопасности грузоперевозок?

– Если к железной дороге не могут пробиться самолеты, то… это, скорее всего, сведения о разведцентре, который засылает к нам диверсантов, – предположил Соболь.

Скорее всего, угадал и… испугался. Майор может как похвалить за сообразительность, так и заподозрить: откуда телепатия? Уж не заглядывал ли подчиненный в документы по собственной инициативе? Вот поэтому не надо отгадок, пусть лучше там окажутся нормы довольствия для рабочих столовых…

Соболь не ошибся в своих страхах: майор и впрямь оценивающе посмотрел на него. Но склонился, к облегчению лейтенанта, к его сообразительности. Бросил папку на столик, заставив задрожать цветы, косвенно подтвердил догадку подчиненного:

– Он создан в Запорожье. Специально под нашу стройку. Обучается около двадцати человек из числа военнопленных, согласившихся выполнять ответственную работу, связанную с переходом на советскую территорию. Даже ты не успеешь их всех перестрелять, – не забыл напомнить лейтенанту, несмотря на сообразительность, прегрешения майор. И раскрыл, наконец, истинную причину своей излишней нервозности: – Москва высылает нам на усиление группу разведчиков. Мы расписались в бессилии? – Врагов вытер платком лоб с глубокими, доходящими почти до макушки залысинами. Вспотеешь, ежели начальство перестает доверять…

Дверь после стука распахнулась вновь. В землянку шагнула, интуитивно защищая плечо с ампутированной правой рукой, женщина в форме, и лейтенант с завистью впился взглядом в орден Красной Звезды на ее груди. Вошедшая по-военному доложилась:

– Товарищ начальник контрразведки! Командир комсомольско-молодежной бригады Валентина Прохорова по вашему вызову явилась.

– Хорошо, что прибыли, Валентина Иванович… ой, извините, Ивановна. Конечно, Ивановна, – смутился привычной оговорке на стройке Врагов.

– Ничего, я привыкла, – улыбкой сняла напряжение Прохорова. Предполагая, что разговор не окажется коротким, сбросила с плеч вещмешок, размяла затекшую спину.

Соболь торопливо опустил взгляд, увидев, как вместе с пустым рукавом задвигалась и короткая культя у плеча. Им двигал стыд за свое здоровое тело, за то, что подсмотрел ненароком увечье красивой женщины и непроизвольно представил, как она выглядит, эта культя, без одежд…

Врагов же в благодарность за сгладившуюся ситуацию взял женщину под локоть, подвел к столику, придвинул табурет. Убрав папку в сейф, сел сбоку от бригадира. Поправил цветы в «крылатке» – все он видел и мгновенно замечал, начальник контрразведки. И ординарец молодец, будет если не похвален, то и точно не наказан за службу.

Валентина Иванович подвинула вазу, окунула лицо в цветы, блаженно прикрыла глаза. Как все же мало внимания надо для женщины! И как огромно много – всего лишь дать уловить запах цветов среди войны.

– Ничего, прикончим Германию и снова станем кавалерами да барышнями, – еще раз извинился за свою неловкость с отчеством майор, принимая сентиментальность гостьи. – А пока есть причина поговорить о повышении бдительности. Это наш сотрудник, лейтенант госбезопасности Соболь, представитель СМЕРШа, – вспомнил о подчиненном, старавшемся попасть на глаза гостье.

– Здравствуйте. Сергей. Лейтенант Соболь, – протянул тот руку и попал перед фронтовичкой впросак еще больший, чем майор: та не смогла пожать ее в ответ. Краска залила его лицо, но у бригадира нашлась улыбка и для него. Даже протянула в ответ левую руку: все будет нормально.

«Я очарован вами», – сказал о главном весь вид лейтенанта.

«Я для тебя старая, толстая, грубая тетка», – притушила порыв молодого офицера милой улыбкой Прохорова. Хотя втайне, конечно, надеялась увидеть его протест и возмущение.