Объект их низменных желаний

— Не знаю. — Она медленно покачала головой. — Возможно, я утратила способность рассуждать здраво с того часа, как вошла в этот пляжный домик и обнаружила там тело Элинор. Меня не покидает мысль, что все его слова — о том, что он беспокоится за меня, — всего лишь игра. Не верю, что Мейсон звонил ему и сказал, будто я скрываю важную информацию, а потому нахожусь в смертельной опасности. Одно время я действительно заволновалась: а что, если я на самом деле знаю нечто важное, только не догадываюсь, что именно? А потом у меня появилась безумная мысль — Найджел просто запугивает меня. — Она вопросительно посмотрела на меня своими черными глазами. — Но это же чистейшее безумие, не так ли?

— Не знаю, — небрежно бросил я. — Но если бы он меня боялся, то не примчался бы сюда в такой спешке, в особенности после того шоу, которое вы устроили ему у двери.

— Пожалуй, вы правы.

Взгляд у нее стал каким-то отрешенным, как будто она утратила интерес к разговору.

— Никак не могу выбросить из головы это отвратительное замечание Лабелла — что мне следует создать новый танец и назвать его «Плачем по блуднице». Весь день думаю об этом. — Она замолчала на мгновение, затем проговорила медленно и четко: — Она была женщиной, прекрасной женщиной, объектом их низменных желаний. Затем один, тот, кто не мог мириться долее с красой, оборвал ее недолгую жизнь и бросил на попрание пред жадными глазами толпы. Те, кто знал и использовал ее, наплевали на ее образ и скрылись под личиной порядочных людей, надеясь, что никто и никогда не узнает про их преступную похоть. Мужчина — предатель! Мужчина — убийца! Мужчина…

— Звучит потрясающе, — сказал я, быстро поднимаясь с места. — Уверен, что когда-нибудь мне захочется это дослушать, Анджела, но в данный момент я слышу, как меня зовет окружной шериф.

Я достиг двери четырьмя большими шагами и даже не попрощался. Эти стихи определенно были белыми, но цена за их прослушивание, на мой взгляд, была непомерно высока.

Глава 7

Нежная музыка лилась из пяти репродукторов, вмонтированных в стены гостиной. Мягкий свет ламп, затененных абажурами, превращал ее в маленький интимный оазис, находящийся далеко-далеко от делового мира. На моей огромной кушетке сидела потрясающая блондинка с волосами цвета шерри, в руках у нее был бокал, в глазах — мечтательное выражение. На ней была серебристая кофточка с белыми и розовыми блестками и длинной «молнией» спереди, раздвинутой дюймов на шесть от ворота. Обед был столь великолепным, что она даже не стала возражать, когда я предложил потом свою квартиру и музыку.

Вообще-то пора было включать волшебную песнь Синатры о Нэнси, и тогда размягчающая пауза будет завершена. Я сидел в противоположном конце кушетки, неотрывно наблюдая за своей гостьей и изредка потягивая из бокала. Потом ее головка повернулась ко мне, и мне показалось, что я заметил первые признаки капитуляции в ее сапфировых глазах.

— Эл! — негромко окликнула она.

— Нэнси!.. — промурлыкал я.

— Выключите ее.

— Что?

— Выключите музыку.

Командирские ноты в ее голосе заставили бы встать по стойке «смирно» бывалого моряка, не говоря уже о копе. Я поднялся с кушетки, выключил проигрыватель и уставился на красотку.

— Вам не нравится музыка?

— Я же говорила, что у меня особое мнение. Музыка, доносящаяся изо всех концов помещения, усыпляет. А я не хочу быть убаюканной, Эл Уилер.

— Куда-то спешите? — печально спросил я.

Она подмигнула, выпятив нижнюю губу.

— Идите-ка сюда и садитесь рядом. — Она похлопала по кушетке. — У нас состоится уютный дружеский разговор.

Через секунду я действительно сидел рядом с ней, это было уже кое-что, но не слишком много, решил я, судя по тому, как были приподняты ее брови.

— Вместо того чтобы сидеть тут без дела, — проворчал я, — вы могли бы продемонстрировать мне потрясающее женское белье…

— Вам следовало бы с самого начала сказать, чего вы хотите, — произнесла она с упреком, — тогда бы я захватила с собой мистера Вагнера. Вообще-то у него не идеальные габариты, но, могу поспорить, в голубовато-дымчатом нейлоне он выглядел бы сногсшибательно.

— А вы хитрющая, — признал я. — Холодная, но хитрющая.

— Вы приложили столько стараний, чтобы заманить девушку к себе в квартиру, а затем так старались освободить ее от одежды, что у вас просто не осталось времени поговорить с девушкой, — заявила она бесцветным голосом. — Я чувствую себя оскорбленной, Эл. Меня превозносят за мои остроумные и содержательные разговоры, а вы лишаете себя возможности оценить мой талант. Почему бы вам не расслабиться и не побеседовать со мной?

— Ладно, — я пожал плечами, — желание дамы — закон. Но мы бы могли вести беседу и в то время, когда вы будете демонстрировать свое потрясающее белье. Разве нет?

Она тихонечко вздохнула:

— Беда в том, что вы ненасытный, а я всего лишь любопытна. Вам следовало бы знать, что любопытство у любой женщины стоит на первом месте.

— Ну что ж, — уныло согласился я, — давайте заведем какую-нибудь остроумно-занимательную беседу. Что бы вам хотелось узнать? Какую тему вы можете предложить?