Объект (СИ)

Я в совершенном непонимании следила за мужчиной взглядом. Вот он поднял голову и, пронзив меня гневным взором своих «металлических» глаз, зашипел!.. Если сравнивать с человеческой речью — он заорал! Со всей силы и ярости… Барабанные перепонки ошпарило жуткой болью. Не контролируя себя, я рухнула на колени, в отчаянии зажимая уши ладонями, в этой сомнительной преграде ища спасения от страшных ощущений. Уши и виски разрывало от боли. Спустя секунду я осознала, что чувствую тонкую струйку крови, текущую из носа.

— Что? — озвученный ретранслятором, прозвучал вопрос того военного, что инструктировал меня. Одновременно он резким ударом оружия заставил роденца замолчать. Удар рассек мужчине лоб. И да — он замолчал! — Что он говорит?

— Убирайся, — с трудом осознавая смысл вопроса, прошептала я. Сейчас даже собственный громкий голос казался чудовищно раздражающим. — Пожалуйста, пока помолчите…

Пульсирующая в голове боль отступала медленно, и я не сразу решилась отвести от ушей дрожащие руки. Инстинктивно смахнув ладонью кровь, размазала ее по губам. От металлического солоноватого привкуса сразу замутило.

«Откуда эта злоба?» — не понимая причин происходящего, я вновь посмотрела на роденца.

Мужчина так же смахнул со лба кровь, испачкав ладонь. Такую же алую кровь… Я как зачарованная смотрела на его руку, когда осознала, что и он, замерев, уставился на мою. Потом его взгляд скользнул к моему лицу, носу и застыл на губах.

— Скажите ему, кто вы! — механическим голосом озвучил приказ военный. — Скажите, что мы намерены общаться с ним.

Ощущая себя слабой и запуганной, с трудом заставляя собственное горло издавать когда-то давно заученные звуки, я зашипела. Роденец вздрогнул. Какое-то время мне казалось, что он даже не дышит. Его ответ прозвучал удивительно тихо, я же мысленно готовилась к очередному выкрику и волне боли.

— Он говорит, что это невозможно. Что он не может говорить со мной, просит уйти, — шепотом сообщила перевод своим.

На самом деле роденец не просил — он умолял, повторял как заведенный: «Уйдите! Уйдите! Уйдите!».

— Почему? — новый вопрос инструктора, который я, старательно коверкая привычные моему уху звуки, перевела.

— Он не может, — услышав ответ, сразу его озвучила. — Просто не будет говорить со мной. Сказал: нельзя.

— У него нет выбора! — все тот же бесстрастный голос ретранслятора. — Скажите, что будете приходить к нему ежедневно.

Едва я справилась с переводом, как роденец снова взбесился: вскочил и, угрожающе шипя, двинулся ко мне. При этом постоянно твердил «Убирайтесь!».

Вновь вспыхнуло защитное поле и мужчину ударило о стену. Я в полнейшем ступоре наблюдала за его падением. Роденец уже с видимым усилием сел на прежнее место, уронив голову на колени. Со стороны он казался уставшим и изможденным.

— Спросите его о готовности сотрудничать с нами!

Я послушно перевела. Мужчина напротив не шевельнулся.

— Скажите, что от этого зависит его жизнь!

Ничего не изменилось: роденец сидел неподвижно, не обращая на нас внимания. Повисла неловкая пауза, я еще дважды повторила слова военного, но никакого эффекта они не возымели.

— Уходим! — бесстрастно прозвучал приказ инструктора.

Затем меня первой вытолкнули в узкий коридор, ведущий из капсулы. Позади, вспыхнув, затрещало электрическое поле, одновременно оно пропало снаружи, позволяя нам преодолеть пространство зала. Сильно болела голова, жалкие полчаса в обществе роденца измотали меня неимоверно. Поэтому, едва мы вышли из зала, где в окружении пограничного поля в одиночестве остался агрессивный инопланетянин, устало присела на стул, встроенный в стену.

— Получилось? — как это ни удивительно, нас ожидал лично адмирал.

— Общение возможно, — оперативно стянув с головы защитный шлем, уже вполне живым голосом отчитался военный, возглавлявший нашу группу. — Но объект противится. Был агрессивен.

— Надо заставить его сотрудничать! Тем более теперь есть реальная возможность взаимодействия. Проводите лингвиста в отведенное для нее помещение, — он кивнул в моем направлении. — А роденцем займитесь: к ее следующему визиту он должен быть согласен на все.

Пока в сопровождении военного шла к той комнате, которую отвели мне, не могла отделаться от мыслей о словах адмирала. Перед внутренним взором стоял роденец. Худощавый, высокий, жилистый (по нашим меркам) мужчина. Я вдруг отчетливо вспомнила серую мешковатую футболку и неровно оборванные снизу простые штаны, в которые он был одет. Алую кровь, стекающую по лбу… Едва зарубцевавшийся страшный шрам на голени, что его неосознанно подметила взглядом…

«…займитесь роденцем — к ее следующему визиту он должен быть согласен на все». Поразительно, но я не думала о его ярости, о той злобе, с которой мужчина накинулся на меня. Я его понимала! Где-то на подсознательном уровне, сама еще толком не осознавая почему. Понимала и оправдывала.

Сейчас, когда ослепляющая разум боль окончательно отступила, мне вдруг стало плохо. Заболела душа, словно сумасшедшее забилось сердце. Мой следующий визит будет уже завтра. А это означает…