Объект "Убежище" (СИ)

Я с ним согласился и не стал задавать глупые вопросы. К тому же было чем заняться. Марка Игоревича я загрузил важной темой учёта и контроля всего, что росло, созревало и давало семена. Нам нужно обязательно иметь неприкосновенный семенной фонд, меня его раз в два года. И хранить этот запас в отдельном месте. Плюс проращивание семян, рассада тоже будет в ведении Марка Игоревича.

Не скажу, что ему досталась физически сложная работа. Пообщавшись с этим мужчиной, я решил, что он идеальный кандидат — ответственный, скрупулёзный. Вот пусть и создаёт базу всего, что у меня есть.

Сам я планировал заняться обучением себя любимого. И это не только курсы электрики от Юрки. Я же много чего полезного загрузил в ноутбук, а разобраться толком не успевал. По-прежнему агроном из меня ещё тот. Какие-то учебники я покупал. Даже некоторые расшивал, ламинировал листы и снова соединял в виде книги. У нас так почти вся библиотека научных знаний собрана. Ноутбуки через несколько лет накроются. Будем читать бумажные варианты книг и учебников. Как сложится наша жизнь, когда начнут выходить из строя предметы цивилизации, и думать не хотелось.

В целом первый месяц жизни в убежище прошёл без особых эксцессов. А потом началось!

Наш психолог что-то заумное на тему массовых истерик задвинула. Вот честно, народ словно с цепи сорвался. Крики, скандалы по поводу и без. Особенно во второй столовой, где собирались новенькие обитатели убежища. Поводом для ссоры мог послужить такой незначительный повод, как громкое сдвигание стула.

Мой толстяк тоже отличился и заработал шесть штрафов по работе в свинарнике. Он еду своровал. Причём прямо на раздаче в столовой. Нагрёб в рюкзак хлеба и потащил к себе в «логово». А у нас везде камеры стоят. Пусть там не сразу заметили, зато у Сашки-диспетчера двое молодых помощников появилось: пацанёнок одиннадцати лет и его тринадцатилетняя сестра. Глазастые такие! И следить им за всеми не скучно. Сашка выделил ребятам три часа до обеда на слежку.

Льва отловил Добрыня, попенял ему. Тот, в свою очередь, раскричался и отказался идти в свинарник на работу.

Это уже более серьёзный проступок, за который урезают паёк на тысячу калорий. Добрыня надавил. Лев перенервничал и потерял сознание. Вначале я решил, что ему просто плохо стало. Алёна позже меня расспросила о тех таблетках, что толстяк принимал. Были ли у него с собой инъекции инсулина и так далее. А я откуда знаю? Он мне подробности не сообщал, зато требовал еды и внимания к его персоне.

— Диабетическа кома, — поставила диагноз Алёна, когда через полчаса Лев не пришёл в сознание.

Толстяка переместили в медицинский коридор. И уже на следующий день Добрыня сообщил, что его тело унесли на захоронение, и я могу приводить одиннадцатый бокс в порядок. Как-то я не испытал никакого сожаления по отношению к этому мужчине. Веди он себя по-другому, посочувствовал бы. Хотя результат был бы тот же. Не я же виноват в том, что случилось в мире.

Оставшиеся от толстяка вещи проверил и закинул стирать. Размеры тех же труселей просто парашютные, но в будущем и эти кусочки ткани могут стать ценностью. Планшет, телефон и неработающие электронные часы Льва сдал Илье. И вообще, вещей у толстяка не так много оказалось. Как раз на один чемодан. Помню, когда он появился в убежище, то волок дополнительно две сумки. Судя по всему, они были заполнены едой. Выстиранные и высушенные вещи поместились в один чемодан.

Одиннадцатый бокс я полностью убрал, но чемодан и сумки деть было некуда. Так их там и оставил. Появится у нас новый постоялец или случатся перестановки — перемещу куда-нибудь эти вещи.

Один раздражающий элемент нашего коридора исчез, но остались другие.

Вечерами мы с Ярославом бегаем на спортивных дорожках, а в это время часть жильцов смотрит по телевизору какой-то сериал в противоположном углу гостиной. Мы им не мешаем, но небольшой шум создаём.

— Когда это всё прекратится! — начала орать Эльвира Эдуардовна.

Ярослав, как оказалось, не самый спокойный кадр и отвечал без того уважения, которое ожидала женщина, и начался крик. В защиту мамани подключилась Ирина. Там ещё Марк Игоревич вклинился, заявив, что дамы не правы и всем требуется физическая активность. До кучи мог и Храмов высказаться.

Больше всего возмущались по поводу тренировок женщины (не только мои). У нас же по графику вода подавалась в восемь часов вечера. Многие стали просить перенести включение на половину десятого, чтобы успеть позаниматься и посетить душ. Вроде мелочи, но споров было много. Толку от них никакого. Андреевич решал такие вопросы единолично и посчитал разумным после ужина, который у нас в семь, дать некоторое время организму на переваривание еды, а после немного его нагрузить. По этой причине он перенёс подачу воды в душевые на более позднее время.