Читаем Объективная субъективность: психоаналитическая теория субъекта полностью

субъект (сознания) не является организмом, чей гомеостаз предшествует каждому нарушению этого гомеостаза и который пытается заново установить этот гомеостаз после каждого нарушения; субъект возникает через нарушение гомеостаза организма, он «является» самой активностью по обращению с нарушениями (the very activity of dealing with disturbances)117.

Именно здесь – в этом разрыве – и возникают собственно человеческие эмоции

тревоги и ужаса. Тревога – это коррелят столкновения с той Пустотой, которая формирует самое средоточие субъекта; ужас – это опыт отвратительности жизни в ее самой чистой форме, в форме «немертвой» жизни118.

Даже концепция autobiographical self, которая вроде бы и призвана обозначать человеческого субъекта на высших ярусах его развития, промахивается мимо субъекта, так как

каждое признание субъектом себя в образе или цепи означающих (короче говоря, каждая идентификация) уже порочно в самой своей сути; каждое ликующее «Это я!» уже содержит зерна признания «Это не я!»… субъект далеко не сводится к некоему сущностному ядру идентичности, недоступному для рефлексивной рекуперации (recuperation), субъект (в отличие от субстанции) возникает в тот самый момент, когда происходит сбой идентификации119.

Как бы мы ни держались за эмпирический фундамент нейронауки, нам – если мы говорим о человеке – не избежать верификации получаемого на основании этого фундамента знания с другой стороны – со стороны человеческого опыта, доступного для каждого человека и многократно описанного и в рамках психоанализа, и в рамках литературы, религии, философии. Можно, конечно, объявить этот опыт донаучным – «народным опытом» (folk-experience) по аналогии с «народной психологией» (folk-psychology) – и противопоставить его научному опыту, т.е. тому, как правильно интерпретировать данную тебе субъективную реальность, но в таком случае нейронаука превращается в аналог еврейской матери из анекдота, которая лучше всех знает, когда ее сыночек проголодался, а когда хочет гулять.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1
Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1

Книга П.А. Дружинина посвящена наиболее драматическим событиям истории гуманитарной науки ХХ века. 1940-е годы стали не просто годами несбывшихся надежд народа-победителя; они стали вторым дыханием сталинизма, годами идеологического удушья, временем абсолютного и окончательного подчинения общественных наук диктату тоталитаризма. Одной из самых знаменитых жертв стала школа науки о литературе филологического факультета Ленинградского университета. Механизмы, которые привели к этой трагедии, были неодинаковы по своей природе; и лишь по случайному стечению исторических обстоятельств деструктивные силы устремились именно против нее. На основании многочисленных, как опубликованных, так и ранее неизвестных источников автор показывает, как наступала сталинская идеология на советскую науку, выявляет политические и экономические составляющие и, не ограничиваясь филологией, дает большую картину воздействия тоталитаризма на гуманитарную мысль.

Петр Александрович Дружинин

История / Учебная и научная литература / Образование и наука