Объектно-ориентированная онтология: новая «теория всего»

Самый, вероятно, сверхъестественный факт Гражданской войны состоит в том, что у великого конфликта, столкнувшего Ли с Грантом, было зеркальное отражение на юге, где бывший заместитель Гранта и его преемник на западе Шерман наступал на Атланту точно так же, как Грант — на Ричмонд. Изначально противником Шермана был генерал Джозеф Джонстон — по иронии судьбы тот самый человек, которого Ли заменил двумя годами ранее, и который в конце концов уступил свое место иногда плохо контролируемому Джону Беллу Худу из Техаса. После более чем дюжины сражений между двумя армиями 1 сентября 1864 года Худ отступил из Атланты, и на следующий день город был сдан Шерману. По поводу важности кампании в Джорджии не может быть никаких вопросов. Помимо прочего, президент Линкольн был занят сложной предвыборной борьбой с одним из своих бывших полководцев Джорджем Макклелланом. В тот момент, когда Грант с середины июня застрял в траншейной войне под Питерсбергом, взятие Шерманом Атланты подарило Линкольну несомненный признак того продвижения хода боевых действий, которое могло бы гарантировать его переизбрание, предотвратив тем самым гипотетическое «затухание» войны и возможный преждевременный мир под руководством президента Макклеллана. Но роль кампании в Джорджии была скорее негативной, чем позитивной: война могла быть проиграна, если бы в Атланте также пришлось перейти к длительной осаде, при этом никакой победы либо разграбления Джорджии не оказалось бы достаточно для того, чтобы Север мог, в конце концов, одержать верх. Сколь впечатляюще бы ни выглядели победы Шермана по дороге на Атланту и сколь невероятными ни были бы последующие бесчинства его армии на марше в Саванну и далее вверх через обе Каролины, с началом осады Питерсберга в июне 1864 года война вступила в фазу упадка. Всё остальное после этого было уже вопросом сдерживания и зачистки. Как упоминалось ранее, смерть войны наступила с капитуляцией Ли перед Грантом в здании суда в Аппоматтоксе, хотя остальные силы Конфедерации сдались не сразу. Ранее я говорил, что рождение и смерть войны можно просто отождествить с двумя ее наиболее знаковыми моментами: обстрелом форта Самтер в апреле 1861 года и капитуляцией Ли в апреле 1865 года в Аппоматтоксе. Начало зрелого этапа было не столь буквальным, как вышеупомянутые события, поскольку мы заметили разрыв между назначением Гранта главнокомандующим армий Союза 2 марта 1864 года и его первым сражением с Ли 4 мая того же года, шестьдесят три дня спустя. Говоря онтологически, здесь имеют место три разные вещи. Рождение объекта обычно совпадает с некоторым буквальным событием, которое может быть зарегистрировано где-то во времени и пространстве, как в случае артобстрела форта Самтер. Смерть объекта иногда может наступить задолго до его буквального конца, поскольку очень часто случается так, что он продолжает существовать лишь номинально. Но всякий раз, когда случается симбиоз — а назначение Гранта главнокомандующим сил Союза было финальным симбиозом войны, — мы обнаруживаем задержку во времени между настоящей переменой фазы и ее отголоском в каком-нибудь шумном внешнем событии. Другим хорошим примером может быть так называемая «странная», или «сидячая», война на Западном фронте Второй мировой, когда за франко-британским объявлением войны Германии после ее вторжения в Польшу в сентябре 1939 года последовал неустойчивый восьмимесячный период без наземных сражений между очевидно находившимися в состоянии войны сторонами (117). Невоенные примеры также легко найти. Личные отношения, как в любви, так и на работе, довольно часто выходят на новый уровень еще до того, как кто-то ясно осознает этот факт. Можно сказать, что золотой век немецкой идеалистической философии закончился в день смерти Гегеля 14 ноября 1831 года, хотя, вероятно, это не было столь очевидно вплоть до поздних берлинских лекций более молодого Ф. В. Й. Шеллинга. Они оказались настолько не впечатляющими, что их покинули такие поначалу преисполненные энтузиазма слушатели, как Фридрих Энгельс, Сёрен Кьеркегор и Михаил Бакунин (118).

Вернемся между тем к нашему главному примеру. Что насчет более ранних симбиозов, до 1864 года? Ведь они помогли определить характер Гражданской войны еще до того, как она достигла стадии зрелости. Подсказка, которая может помочь, заключается в том, что между двумя ранее существовавшими объектами возникает симбиоз, при котором «события» являются лишь безошибочным отражением этих объектов в их взаимодействии. Хотя философия с самого начала ХХ века гордилась тем, что заменила существительные глаголами, а статику потоком, это не путь ООО, считающей эти нововведения ложными.

Это значит, что нам нужны имена существительные.