Объектный подход

Уже через час, когда мы поднялись метров на тридцать, я заметил, что Тэссу тяжело висеть в неудобной веревочной системе, он постоянно ерзает, но терпит. На следующей станции я связал для него некое подобие скамейки из веревочных петель, после чего напарник повеселел.

А потом трещина закончилась, открывая перед нами идеально ровную плоскость, представляющую интерес разве что для мух или тараканов.

Мысленно я восстановил общий вид скалы со стороны и грязно выругался – мы (вернее, я) пропустили ответвление нужной нам трещины пятью метрами ниже. Привык уже, когда за меня следят еще и модули, вот и проворонил.

Пришлось спускаться.

Затем последовал траверс почти на сорок метров, после которого для меня начался праздник под названием «свободное лазание», потому что следующие пятнадцать метров в трещине отсутствовал раствор.

К середине дня до вершины оставалось около тридцати метров. Но какие это были метры! Зеркало с отрицательным уклоном по всему периметру скалы. И только в двух местах его пересекали едва заметные узкие трещины. А мы уже ощутимо устали.

Мама, страшно-то как!

– Ну как тебе… восхождение? – Я неопределенно повертел в воздухе рукой, удобно устроившись на станции и употребляя запасы еды из рюкзака.

– Пока не понял, – честно ответил напарник. – Но дух захватывает. Особенно когда смотришь вниз.

Он посмотрел вниз и торопливо перевел взгляд обратно на скалу перед собой. Я рассмеялся:

– Дело привычки. – Яблочный огрызок, кувыркаясь, полетел вниз. – Я бы тоже боялся, окажись сейчас без снаряги. А так мне без разницы, сколько там под нами. Зато вид сверху классный, а?

– Это точно, – согласился Тэсс, оглядываясь по сторонам.

Под нами раскинулись поросшие темным хвойным лесом склоны предгорий, еще достаточно низкие и пологие, чтобы подавлять величием многокилометровых стен, ледников и снежных шапок. Среди такой уютной картины наш скальный останец выглядел чужеродно, как будто был принесен сюда издалека. И я не исключал варианта, что именно так и было.

– Дальше будет трудно, постарайся быть внимательней.

– Страшно? – подколол Тэсс.

– А то! Нечасто мне приходится штурмовать такие стены. Вообще такая в первый раз, – честно признался я, чем явно удивил Тэсса. Похоже, он уже стал считать меня крутым скалолазом, передвигающимся по любым поверхностям. – В общем, страхуй давай.

В первый срыв я испугался настолько, что еле сдержал панический крик. Нет, я не боялся падать, не боялся, что порвется веревка, я даже не боялся, что не справится Тэсс, – он справится. Я испугался, что вылетят все промежуточные точки, положенные мной, и меня размажет по скале тридцатью метрами ниже, в конечной точке маятника. Зачастую, если вылетает первая, ближайшая к скалолазу точка, остальные также не выдерживают, ведь рывок на них куда сильней. Когда несколько точек подряд организованы плохо, то это чревато очень неприятными последствиями. Мягко говоря.

Так я думал, болтаясь в воздухе в метре от скалы, с ужасом глядя на выдержавший рывок френд. Осторожно раскачавшись, я вернулся на стену и попробовал еще раз.

Тот френд не выдержал в четвертый раз. С резким щелчком он вылетел из трещины. Следом за ним раздалось еще два аналогичных щелчка. Я вовремя успел оттолкнуться ногами от скалы пятью метрами ниже, рядом со страхующим Тэссом, и завис в воздухе, постепенно приходя в себя.

– Мне было бы страшно, – выразил свое мнение Тэсс, глядя на меня снизу вверх.

– А мне, думаешь, не страшно, блин? Если я не ору от страха и не бьюсь в истерике, еще не значит, что я не боюсь. – Я устало вылез на станцию. – Что-то не катит.

– Может, попробуем вторую трещину? – предложил выход напарник.

– Ты хоть знаешь, сколько до нее идти? – безразлично поинтересовался я. – Минимум полдня. Скоро стемнеет, и у нас останется три варианта: спуститься вниз, заночевать здесь или все-таки сделать эту гребаную стену.

– Давай я попробую.

– Ха! – Мне стало смешно. – Пробуй.

К моему удивлению, он смог дойти до того же места, что и я. Отсутствие техники он компенсировал огромной силой и отменной координацией. Но и этого оказалось недостаточно.

– Ух ты! – выдохнул он после полета, аналогичного моему.

– Вот и я о том же, – резюмировал я. Тут не прыгать, тут думать надо. Впрочем, что там думать – трещина становится настолько узкой, что можно бить обычные крючья. Единственное, что меня останавливало, – мы можем привлечь внимание. Но выбора я не вижу.

Я посмотрел вниз и удивленно протер глаза – прямо под нами, семьюдесятью метрами ниже, стоял Дранг и молча размахивал руками, надеясь, что мы его заметим. Мы заметили.

Вы пробовали общаться при помощи жестов? Например, спросить, размахивая руками, что случилось? Кажется, у меня получилось. В ответ гном изобразил что-то очень запутанное, из которого тем не менее становилось понятно, что мы просто обязаны вытащить его наверх.

– Не вынесла душа поэта, – прокомментировал я.