Объекты в зеркале заднего вида

Под мудрым руководством пиндосов завод превратился в болото, сплошные жабы кругом, и кадровик начал потихоньку квакать. Простите, квасить. Обычно они это делали вместе с психологом, системным мизантропом, который грозился забацать по пиндосам самую душераздирающую на свете диссертацию и уверял, что материала уже выше крыши и выводы готовы, просто он никак не может надписать титульный лист, потому что название диссера у него украл Достоевский: «Преступление и наказание».

— Ну, в чем наказание, понятно, — говорил кадровик, — я это наказание каждый день вижу. А в чем преступление?

— Испортили отличную нацию.

— Так и мы свою испортили…

— Русские вообще не нация. Ты погляди на этих обормотов, у них национальная идея: «Мы хуже всех, и в этом наша сила!» Удивительно, как не вымерли до сих пор. Ничего, вымрем. Партия и правительство давно к этому готовятся — случайно, что ли, полстраны чурок навезли…

— Нации нет, а идея есть, — говорил кадровик, наливая. — Тут у тебя нестыковочка.

— Да мне пофигу эта нестыковочка, — отвечал психолог. — Чего я, не русский, что ли?

— Зато молодежь у нас хорошая, — вспоминал кадровик с облегчением: есть еще на кого надеяться.

— Да, отличные ребята. Вот за них и выпьем! — оживлялся психолог. — Пока их тут не опиндосили.

Они так могли общаться часами: жаловались на жизнь и ругали пиндосов. Иногда еще психолог ругал кадровика за дешевый популизм, а тот его — за полный развал психологической работы с русским стаффом.

— Ну и выгони меня, — говорил психолог. — Чего тебе стоит.

— Выгоню, дорогой ты мой, — обещал кадровик. — Непременно выгоню. Всех выгоню. Но потом.

И он выгонял психолога домой проспаться, а сам занимался дешевым популизмом.

Его должны были считать этаким отцом-командиром, суровым, но справедливым, защитником рабочего класса и врагом пиндосов. Ему нужен был хороший контакт с народом, чтобы решать свою главную задачу: обеспечение безопасности американских граждан на вверенной территории. С американцами не должно случиться ничего плохого. А еще они не должны сами навредить себе. Это все не нужно России, это портит ее имидж.

Когда у тебя вместо американцев почти сплошь пиндосы, задачка не из легких: они ведь поедом едят друг друга и постоянно напрашиваются на зуботычину от русских. Кадровик вместе с шефом службы безопасности измучились уже выявлять и разводить в пространстве и времени потенциально опасные комбинации: одного — туда, другого — сюда, чтобы не пересекались; этих, наоборот, поставить в пару, чтобы договорились; того урода просто уволить; этого зарубить прямо в «учебке». Над американцами у кадровика власти не было никакой, информацию о них он собирал, просеивая слухи через мелкое сито, и постоянной головной болью для него оставался, например, вопрос, за что эта стерва Семашко так ненавидит молодого Маклелланда и каким образом она его в конце концов упиндосит.

Доморощенное гестапо Роя Калиновски было зубной болью: из-за его бешеной активности в отдел кадров сыпался прямо-таки град доносов на русский стафф. Против самих доносов отдел в принципе не возражал, но их в последнее время стало на порядок больше разумного, а ведь эту кучу надо было анализировать, проверять, делать выводы — и реагировать.

Сам Рой Калиновски был просто геморроем в стадии обострения.

Его супругу кадровик вообще не мог ни с чем сравнить и только обзывал про себя «галоперидольной блондинкой». Не имея формально никакого отношения к заводу, она тут создавала проблем больше, чем иной запойный менеджер, потому что тащила в койку каждого запойного менеджера. Ничего не могла с собой поделать, когда видела страдающего мужчину. Закатит таблеточку с утра пораньше, чтобы не нервничать, и идет спасать кого ни попадя. А они потом из-за нее то дерутся, то уходят в запой уже дружным коллективом. Наконец этой Рите подвернулся запойный Кен Маклелланд, и она перестала разбрасываться жалостью направо и налево, но теперь Маклелланд был, что называется, под боем. Муженек Риты затаился, чтобы больнее ужалить, по возможности насмерть.

В минуты слабости кадровик жалел, что Рою во время оно не поломали руки-ноги: тогда компания отозвала бы его из России — да и хрен с ним, даром тут не нужен, все равно совсем плохой.

Тот давнишний инцидент с Калиновски кадровик допустил только потому, что просто не знал, как придурка защитить. Он честно доложил Пападакису: скоро будут бить. Директор ответил, что в старые добрые времена сам вломил бы этому пижону. Вам-то шуточки, сказал кадровик, а мне как? Я примерно знаю, кого он доведет до белого каления, и это будут работники из числа лучших. Мы не можем их уволить превентивно, смысла нет, всегда найдутся другие, так ползавода надо гнать. А вот где я замену найду, когда эти залетят?..

— Вы делаете слишком большую проблему из рабочих, — сказал Пападакис. — Это всего лишь стафф. У нас его много, и мы обучаем новый. Всегда найдутся другие рабочие.