Объем пустоты. Случайность

– Смотри, – загадочно сказал Виктор Евгеньевич. Палец его медленно перекочевал на следующую картинку. Очертание осталось прежним. – Дальше, – следующая картинка, – без изменений, – указатель проделал путь до конца, поочередно касаясь каждого снимка. Везде контур объекта был идентичным, менялся только фон, съезжавший влево вверх. – Вращение прекратилось. В таком виде объект движется дальше. Что скажешь? – Виктор Евгеньевич скрестил руки на груди.

Оказывается, остальные люди в кабинете уже прекратили балаган и следили за диалогом.

Аркадий Константинович слегка смутился, поймав на себе полные ожидания взгляды. Он сел и элегантно погладил усы. Нависающая аудитория нервировала и мешала сосредоточиться. Боковое зрение то и дело выхватывало ложно осторожные движения людей. Чтобы совладать с собой, профессор уткнулся в носовой платок.

– Нужно подумать, – как можно деликатнее сказал он. – Конечно, подобное припоминаю, но не хочу быть голословным.

Виктор Евгеньевич глянул на часы.

– Коллеги! – спохватился он, косясь на военного. – Прошу нас извинить! Но собрание необходимо прервать. Требуется утрясти пару пустяков. А завтра в это же время ждём вас.

Виктор Евгеньевич состряпал извиняющееся лицо. Народ с долей облегчения начал собираться. Все, кроме профессора.

– Как? Уже? – он растерянно смотрел на быстро пустеющие стулья.

Преклонного возраста старичок рядом, укладывая скудные канцелярские пожитки в портфель, коротко развёл руками:

– Уже.

У выхода народ толпился вокруг предводителя, обсуждая рутинные темы. Виктор Евгеньевич слушал их вполуха, глядя поверх голов и казённо отнекивался. Когда профессор собрался и направился к выходу, он попытался привлечь его внимание.

– Аркаша, тебя подбросить?

– Не стоит, – железным голосом ответил профессор, и, проигнорировав протянутую ладонь, вышел из кабинета.

В дверь постучали. Затем она сразу приоткрылась, и в образовавшемся проёме показалась женская голова, смутилась и тут же исчезла. Вместо неё появилась рука с большим конвертом.

Из-за стола встал статный молодой человек в синем костюме. Поднявшись, он одёрнул пиджак и поправил перекосившийся воротник белой рубашки. Затем он направился к двери. Там он взял конверт, улыбнулся кому-то за дверью и, поблагодарив, вернулся за стол, заняв место рядом с Аркадием Константиновичем.

– Это, кстати, Юрий Олегович Волков. Будущее, так сказать, отечественного ракетостроения. Прибыл по просьбе военных. Мы же, как только оценили наличие угрозы, рассматривали различные варианты противодействия ей. Одним из таковых был вариант сбить с траектории или расколоть, или затормозить объект ракетным залпом. Собственно, он должен был узнать данные о цели и передать своим для проработки плана и составления перечня необходимых технических характеристик ракет-перехватчиков. Опираясь на него можно было бы подобрать что-то из имеющегося арсенала, – Виктор Евгеньевич закончил представлять и взялся за конверт.

– Можно просто Юра. – протянул он руку Аркадию Константиновичу. Большие зелёные глаза внимательным взглядом смотрели на профессора. На молодом симпатичном лице от волнения проступила румяность, но молодой человек успешно справлялся с этим.

Остальные потихоньку начали смещаться ближе к прибывшему конверту, который уже был вскрыт, а содержимое вывалено на стол. Это были обещанные новые снимки. Они были чётче предыдущих и отличались приближением. Все похватали по листку и начали разглядывать.

В руки Аркадию Константиновичу попался снимок, ракурс объекта на котором он уже видел. Лучшая детализация изображения здесь позволяла обнаружить одну мелочь, незаметную раньше. Из астероида торчала крошечная клякса, будто кто-то от времени потрепавшуюся маленькую кисточку макнул в краску и боком прислонил к его силуэту. Более плотная у основания, начинаясь на его грани, она постепенно расширялась, бледнея и растворяясь в пустоте космоса. Профессор начал подглядывать в листки к окружающим. На снимке, который держал Юра, тоже присутствовала кисточка. Только здесь она заметно отклонена в сторону. У соседа справа она оказалась зеркально отражена, очутившись на другой стороне. Вырвав листок из рук Виктора Евгеньевича, профессор обнаружил, что кисточка вообще оказалась в другом месте, как бы вдоль предполагаемой оси толкая объект.

– Вот вам и ответ, – сказал он, закинув ногу на ногу и навалившись на спинку стула.

Все повернулись.

– Солнечное тепло разогревает лёд в глубинах, отчего вырываются струи пара. Видимо, они создают небольшой импульс и влияют на ориентацию объекта. Известный науке факт, ничего в этом сверхъестественного нет.

– Если бы в его недрах был лёд, или на поверхности замёрзший газ, от солнечного ветра образовалась бы кома и хвост, как у тех же комет! – возразил кто-то с противоположной стороны стола.

– И почему хаотичное вращение прекратилось? Из-за импульсных струй он мог начать вращаться в другую сторону, по оси или поперёк, не важно – главное вращение было бы! – подметил кто-то слева, позади профессора.