Оберег для невидимки (СИ)

— Я мало что знаю про ведьм-предсказательниц. Но если Селеста оставит девчонку у себя ученицей, то не видать той ни Страбора, ни кого-то другого.

— Да как же это, — растерялась. — Ей не позволят иметь семью, детей?

— А когда ей их заводить, — фыркнул старик, — если она из Ковена не сможет уйти, пока не пройдет всю Великую школу ведьм?

От этой новости совсем тоскливо стало.

— Это сколько?

— Да, почитай, лет двадцать.

— Ох… — только и вымолвила, от всей души сочувствуя Мирте.

— Ты одна или с матушкой вернулась? — отвлек меня дед от безрадостных мыслей. — Как здоровье родительницы?

— С мамой, — старалась ответить бодро, но кислые нотки все-таки прорвались. — Ей… тяжело было принять все это. Лечение она перенесла стойко, мужественно знакомилась с окружающим миром, но выдержки её хватило ровно до того момента, как я познакомила её с Аррией Флайт — художницей, которая умеет чудесным образом преображать людей при помощи волшебной краски. То, что мастерица сделала с внешностью сорокалетней женщины, осознать оказалось сложнее, чем оздоровление посредством магии. Гантер, личный лекарь его сиятельства графа Каре, за три сеанса потрепанное сердце родительницы превратил в орган — космонавтам на зависть!

Закончила говорить, окончательно сникнув. Надобно ли рассказывать старику обо всех переживаниях родного человека? О не проходящей панике в её глазах на протяжении всего времени пребывания на Планиде? О бессоннице, что измучила Алину Векшину, пока я не стала тайно добавлять в её питье сонные капли? О страхе за свое будущее? Меня, как ни странно, волнение этого рода не коснулось, стоило только познакомить её с Тельмой и Рихардом. Хотя, подозреваю, образ баронессы Брайт сыграл наиглавнейшую роль. Мама была бесконечно тронута заботой пожилой дамы о незнакомой девчонке, попавшей в такую страшную, немыслимую ситуацию.

— Подожди два месяца. — Хьюго Вуд похлопал меня по руке, утешая. — Ровно столько нужно времени, чтобы один сомневающийся мужчина понял свою ошибку, отпустив от себя свое счастье. И ровно столько нужно времени, чтобы одна любящая мать поняла и приняла выбор дочери. Это касается не только её избранника.

Я слушала, затаив дыхание.

— Вы про графа Карре? Удивительно… Ни словом, ни взглядом не выдал своих чувств. Всегда оставался с мамой вежливо-предупредителен, обходителен, учтив, корректен. Вы же сейчас не от доброты душевной?.. Вы видели их будущее, да? — пристала с расспросами к старику. не скрывая своего жгучего любопытства,

— А что, были еще претенденты на руку родительницы? — Заломил седую бровь бывший слуга.

— О, как раз-таки… да! Был.

В двух словах поведала собеседнику комичную историю, которая произошла в лавке Аррии Флайт дней десять назад.

Так уж вышло, что наш визит в Злавику совпал с приездом уважаемого Бай Хайрата — купца из Эмера, давнего поклонника хозяйки. Госпожа Векшина, находясь в некоем пристукнутом состоянии после нанесения мастерицей макияжа, не сразу поняла, что стала объектом пристального внимания вошедшего мужчины в богато расшитом на восточный манер длинном халате. Растерялась, когда уважаемый вдруг ни с того ни с сего возвеличил её имя до Алина-Майсун*; прочитал: «Ты солнцем гордой красоты мой разум ослепила. Ты сердце опалила мне усладою хмельной…»; тут же не дав опомниться, позвал замуж и, довольный собой, умчался по своим делам.

Пока мама приходила в себя от обрушившегося на её голову счастья, Аррия-Найрият «оплакивала» свою незавидную участь «предпоследней жены» в гареме эмерского купца. «Была» любимой четвертой, и это грело самолюбие, и тут объявилась вдруг неизвестно откуда «соперница», претендующая на место пятой — обожаемой, и вскружила голову её кавалеру одним взглядом серых глаз. Безобразие! Флайт от души веселилась, а маму Верина отпаивала аналогом валерьянки. «Коварная и мстительная» хозяйка художественной лавки на этом не успокоилась. Стоило только на пороге появиться нашему сопровождающему — графу Гектору Карре, ему тут же преподнесли на блюде горячую новость «сватовства пустынного торговца».

Усмехнулась, вспомнив насупленный взгляд и глубоко задумчивое выражение лица милорда. Справился он тогда с собой быстро, развеяв подозрение на зарождающиеся некие чувства к матушке.

Воргул слушал, не перебивая и тихонько посмеиваясь. Казалось, ему доставляет огромное удовольствие беседовать с эмоциональной девицей и самому купаться в её внимании.

— Утомила я вас, дедушка?

— Нет, что ты! — подтверждая мои мысли, вскинулся Хьюго. — Мне было чрезвычайно интересно все, о чем ты мне поведала, как и твое общество.

— Вы решились? — осторожно спросила, боясь напугать своим напором.

— Ты же не отстанешь?

— Нет.

— У меня кот.

Кашлянула, сдерживая смех: это что, попытка сойти с поезда? Не получится!

— Возьмем с собой.

— Когда?..

— Нам надо сегодня вернуться до вечера, не хочу заставлять его сиятельство волноваться. В запасе часа четыре есть.

Дед задумался.

— Говоришь, лекарь у графа хороший?

— Очень. Большая умница!

— У меня, понимаешь ли, развился артроз коленей, и поясницу к ночи простреливает…