Оберег из Сычигорья (СИ)

Мужчина с обмотанным горлом кивнул воеводе и начал изучать Пурелия. Гидон не узнавал книгочея. Ни одной ужимки, ни одной хохотушки. Собранность и достоинство накрыли молодого человека при заходе в Лихую пядь.

— Если ты пришёл ко мне, — обратился сторонщик к Гидону, — пусть мой однородец удалится. Если он пришёл ко мне, тогда я должен знать степень доверия между вами.

Гнев стоял в десяти шагах от прибывших. За спинами книгочея и воеводы четыре бойца с голубыми глазами держали наготове клинки. Горожан запустили в Пядь, но держали у ворот.

— Я могу отобедать с ним, — ответил Гидон, — но не повернусь спиной и не уберу оружие.

Гнев понял, что молодой человек пришёл с просьбой, а воевода сопровождает его, чтобы быть в курсе.

— Есть запрос от барона?

— Нет, только честный разговор.

Сторонщик показал вдоль улицы.

— Пусть белый идёт первый, за ним ты, воевода. Через сто шагов остановитесь, вам вынесут стулья.

Главная улица квартала была пуста. Казалось, что люди покинули Пядь, но книгочей с воеводой знали, что за ними наблюдают из каждого окна. Любой желающий зайти в квартал вызывал интерес, а представитель четвёрки тем более. Несмотря на соглашение, Сторона не любила власти города. Так волки смотрят на людей. Уважение к силе и постоянное ожидание подходящего момента. Чтобы вцепиться в горло человеку и полакомиться его стадом.

— Говори, — посмотрел сторонщик на Пурелия, когда им вынесли стулья.

— Я работаю на причиноведа Лукоса Шварца. Он нанят городом, чтобы найти нарушителя властной законности. Вчера ночью важный свидетель спрятался в Лихой пяди. Я хотел бы поговорить с ним.

Пурелий достал златницу и положил на землю.

— Зачем нам помогать тебе?

— Искомый Шварцем преступник планировал применить ворожбу в королевский день. Если король уничтожит знать города, то вызовет передел власти. И текущее соглашение будет разорвано.

— Мы пограбим ослабевшее баронство, — пожал плечами Гнев.

— Отказные тоже не будут ждать, — возразил Пурелий. — Они начнут работать с населением Стороны. Будут напирать на то, что вы заключили соглашение с богачами, разгневавшими короля. Значит, вы сами против короля, вы не уважаете Сторону. Я понимаю, это ложь. Но люди поверят и примкнут к отказным. Их станет больше и они начнут охоту на вас.

Гнев погладил белые виски, что означало раздражение. Доводы логичные, но сторонщику не нравилось, что посетители получат то, за чем пришли. Нужно вмешаться.

— Воевода останется здесь. Ты пойдёшь за мной.

Главарь в повязкой на шее решил не поднимать плату за разговор, а унизил Гидона. Пусть позлится.

Подходя к однорукому человеку, сидевшему перед дверьми с рисунком костра, Пурелий понял, что воин не имеет веса в квартале. А значит, его подельник Мортус тоже. Кто-то другой договаривается со сторонищками. Главная цель посещения Лихой пяди была выполнена.

Глава 18

— Пойдём.

— Нет! Мама! Моя мама! Её нужно спасти!

— Пойдём, сказал! — рявкнул скотник и дёрнул пацанёнка за шиворот. — Некогда мне. Сам погибнешь и матери не поможешь. Всё. Умерла она! Умерла!

Женщину, смытую волной за борт, не нашли. Маленький Тацит остался сиротой. Мужчина с красными ногтями, спрятавший мальчика во время шторма под лавку, чем спас ему жизнь, дал Тациту оплеуху и приказал идти за ним. Всю дорогу скотник ругал пацана за слабость.

— Что за чучело? Ни жизни не знаешь, ни силёнок не имеешь. Мама у него умерла. Подумаешь!

Мужчина привёл Тацита к знакомому пастуху.

— Держи работника, — сказал скотник, впихнув мальчика в необжитую халупу. — Ты не смотри, что он хилый. Недельку похнычет, потом привыкнет и польза будет. На вот, на первое время хватит.

Скотник протянул пастуху две монеты, чем в очередной раз спас пацана от гибели. Молчаливый пастух сторонился людей. Спозаранку собирал скот у посадников, пас его весь день, да вечером возвращал обратно, избегая общения. Молчун и аскет принял мальчика, как должное. Кивнул белой головой и показал Тациту его угол для ночлега. Пастухов ноги кормят, незачем дома обустраивать. Ребёнок улёгся и заплакал.

Два дня пролежал Тацит в слезах и горести. Пастух не тревожил мальчика. Уходя по утру, оставлял немного хлеба и ягод. По-прежнему молчалив и задумчив. На третий день пацан сам напросился на выпас. Тацит пытался разговорить пастуха, но тот был односложен. Кивнёт, цокнет, а чаще «нет, нельзя, помолчи» — вот и весь разговор. Тацит смирился с новой жизнью, с новой судьбой и поддался настроению пастуха. Перманентное созерцание природы и молчаливость. Мальчик особенно любил дни, когда пастух подходил ближе к поселениям, усаживался поудобней и вертел головой, иногда невпопад ухмыляясь или даже смеясь.

Через несколько недель пастух неожиданно попросил:

— А ты откуда взялся?

Тацит нехотя начал рассказывать, но постепенно разошёлся, а в конце заплакал.

— Дяденька, — мальчик до сих пор не знал, как зовут пастуха, — а вы бы спасли мою маму? Почему белые не показывают свои силы? Вам запрещено? Я видел силу красных, скорость синих, выносливость зелёных. А вы?

— Родственники есть?