Оберег от нечистой силы

А еще отгородили снежными бортиками небольшой каток прямо на площади. Такое веселье местным было знакомо, но катки чаще всего устраивали на реках и озерах, а горки по их берегам. Для городских улиц это было очень непривычное сооружение.

Сначала мужики работали лениво и мне приходилось на них покрикивать, но когда поняли, что именно делают, замахали лопатами гораздо шустрее. А потом носили воду из прачечной, заливая и горку, и каток.

Святоша, конечно же, выскочил из храма, чтобы проверить, чем это мы тут занимаемся.

— Дитя мое, — обратился он ко мне, — но к чему это делать сейчас? Если ты хотела подготовиться к праздничным гуляньям, то до ни еще слишком долго.

— Святоша, — рассмеялась я, — а разве кататься с горки можно только в праздник? Мой отец, — соврала я. Это была мама, но мнение женщины в этом мире не котируется, — говорил, если сделал дело хорошо, то можно и порадовать себя весельем. А вот если плохо, то лучше побыть дома и подумать, как все исправить. Но мы-то сегодня все молодцы! А еще здесь может играть городская детвора. Если мы поставим скамейки вокруг и будем продавать… А потом я пожертвую храму так же как деньги за уборку города! — Скороговоркой пояснила я, увидев мелькнувшее в глазах святоши недовольство, — будем продавать горячие отвары и пирожки, то сюда каждый вечер будут приходить и взрослые. А вы сможете рассказывать им о Боге…

— Хм, — почесал голову святоша, — интересно…

— И полезно, — кивнула я.

— Хорошо, — согласился святоша, — пусть будет Ох, дитя мое, откуда же в твоей голове берутся такие странные задумки?

— Отец мой, купец славный, по разным странам ездил, многое повидал и обо всем мне и рассказывал. Еще он говорил о народах, где женщин в кирку не прячут, — завела я свою шарманку, пытаясь под шумок получить возможность избавиться от ненавистного ящика, — и инкубы к ним не приходят…

— Разные народы есть под солнцем, — вздохнул святоша, — есть праведные, которые Господа Бога почитают, а есть неверные, что демонам души детей своих сразу при рождении продают. Вот их и не трогают… Но я не позволю тебе, дитя мое, душу потерять в объятиях инкуба.

Я вздохнула… можно, конечно, упереться и настоять на своем, да только я же не дура. Сколько я проживу, если меня обвинят в связи с демонами? Да нисколько. Уже слышала я истории, как сжигали нечестивых… Это наш святоша верой силен, и способен из любой женщины демона выгнать, за что и уважения и почитания в городе добился. А до него, да и сейчас в других городах, горели на кострах несчастные, без вины виноватые демоновы полюбовницы.

Весь следующий день прошел под знаком гигиены. Помыть и переодеть бомжиков в чистое было только пол дела. А вот заставить их расстаться со своими грязными тряпками и вшивыми волосами, оказалось сложнее. И если мужики больше тряслись за тряпки, то женщины за волосы.

И с самого утра за мной таскалась толпа воющих и жалующихся на несправедливую жизнь бомжиков. Нет, сначала они попробовали жаловаться на меня, но стоило мне сверкнуть глазами, сразу замолкли.

Сначала я честно объясняла, что это для их же блага. Тряпки их не имеют никакой ценности, а одежда будет выдана им чистая и целая. А волосы, вообще, отрастут. Сейчас все равно зима, все в шапках, а к весне у них будут милые короткие прически. Зато избавятся от вшей.

Потом уже рычала и раздавала тумаки всем, кто подвернется под руку. Но хвост не уменьшался. Бабка Пашка поставленная на ножницы, остригла всего несколько человек, остальные нагло увиливали от процедуры.

— Василиса! — Из храма выскочил святоша и, путаясь в полах рясы, побежал ко мне, — дитя мое, так больше не может продолжаться!

— Что опять?! — зарычала я… ну, да, меня с утра довели до такого состояния, что мне уже и костер за счастье кажется.

— Дитя, мое, — святоша выглядел непривычно взъерошенным и нервным, — твоя затея не нравится божьим людям. И они одолевают меня просьбами позволить им оставить себе их одежду и волосы…

— Одежду говорите?! — взъярилась я, — где вы видите здесь одежду? — Махнула рукой в сторону притихших бомжиков, — это, святоша, не одежда, а грязное, вонючее тряпье, которые мы просто сожжем в печи, потому что оно не пригодно даже для мытья пола!

Святоша со вздохом посмотрел на оборванцев…

— А ведь мы, святоша, голыми этих дармоедов не оставим! Мы оденем их в нормальную, приличную одежду. Вы же сами вчера видели какая она. Не новая, но целая и аккуратная!

— Хорошо, дитя мое, — со стоном обреченности согласился святоша, — тряпье жги… но волосы?!

Бомжики, ахнув и отступив на шаг назад, когда святоша озвучил свое решение по их тряпкам, снова шагнули вперед. И застыли, умоляюще глядя на священника.

— А в волосах вши! — рявкнула я. — Вши это болезни, антисанитария и, вообще, отвратительно. И другого способа от них избавиться нет!

— Может быть травы? — жалобно спросила какая-то бомжиха, — я знаю травы. Нужно втирать в кожу головы отвар из полыни, мяты или черемицы…

— Травы?! — крышка моего внутреннего чайника уж дребезжала. Еще немного и я взорвусь окончательно, — хорошо! Иди! — Кивнула я на сугробы, — собери!