Оберег от порочной любви

Роберт скрипнул зубами, судорожно сжал кулаки и процедил сквозь стиснутые зубы:

– Брасова я раздавлю как собаку. Запомни.

Сорвалось. Нечаянно слетело с языка то, что сверлило мозг, правда, вторую часть он не договорил, а она бы прозвучала так: затем тебя растопчу.

– Поосторожнее на виражах, – предупредила Тори, хищно прищурившись. – Запомни: либо оставишь нас в покое, либо пожалеешь.

– Запомнил.

Роберт вернулся к пустовавшему столу, за себя не ручался, позвонил, Нелли не ответила. Он набрал SMS-сообщение: «Я развожусь. Ответь мне». Выждав паузу, снова позвонил. Наконец-то:

– Роберт, что это значит? Очередная твоя уловка?

– Нет, дорогая, это правда. Я сейчас у друга на даче, примерно через пару часиков приеду к тебе.

– Меня нет в городе.

– А где ты находишься?

– У дедушки, он приболел.

– Надеюсь, твой дед быстро поправится, – сориентировался Роберт, так как заметил, что Тори слушает, стоя неподалеку. – Когда вернешься?

– Послезавтра.

– Я встречу тебя. Где и когда?

– На железнодорожном вокзале. Поезд приходит в три...

– Угу, угу, – кивал он. – Давай так, к трем постараюсь освободиться, но если запоздаю, то немного, жди меня на площади перед вокзалом у парковки. Да... поедем сразу ко мне домой, так что настрой себя на перемены. Я скучаю.

– Ты... – Нелли явно разволновалась. – Роберт, ты серьезно?

– Не сомневайся. До встречи послезавтра в три. Целую.

А теперь Тори пусть вообразит во всей красе, как ее кроватью, кастрюлями, зеркалом, всем домом будет пользоваться другая. Ее в любом случае будет корежить и поделом. Но подоспела первая партия мяса...

17

Последними уезжали Брасов, Тори и Наталья, которые задержались из-за водителя, заплутавшего в темноте. Женщины курили на террасе, мужчины решили пройтись по дорожке сада, заросшего сорняками.

– Не ругай водилу, – сказал Глеб, – здесь трудно найти участок, никаких надписей, ориентиров. И постройки к тому же на один манер – экономный.

– Да я не в претензии, хоть выдалась минута в тишине побыть, место здесь чудное. – Брасов остановился, поднял лицо к небу. – А дождь собирался и не полил... Надоела мокропогодица.

– Роб нервничает, это очевидно.

– Не жалей его. Никого не стоит жалеть. Что бы с нами ни происходило, мы не заслуживаем жалости. Все до одного. А знаешь, почему? Тот, кто оставляет за собой право на заведомую ошибку, не должен рассчитывать на сочувствие.

– У, какие выстраданные слова, – хохотнул Глеб. – Тебе жилось трудно?

– Мне хорошо жилось, но от этого не легче.

– Ты говоришь о том, чего я не понимаю. У тебя неприятности?

– Как раз сейчас у меня пик приятностей, но знаешь... страшно. Страшно потерять все это и снова войти в прежнее русло. Ай, не обращай внимания, это я так... поумничать потянуло. По большому счету, я ведь торгаш, только очень крупный, а иногда поумничать и торгашам охота. Ты надолго?

– Задержусь дней на десять, мои старики скучают, да и дачу надо помочь привести в порядок.

– А как им Элла?

– Они уже дошли до той стадии, когда какую б невестку я ни привел, она заранее им нравится.

– Неужели женишься?

– Так ведь пора. Только одну работу закончу... Поживу на этой даче без цивилизации, соберусь с мыслями, одновременно займусь физическим трудом. Едет твой водила.

– Тори! Наташка! – позвал Брасов. – Карета подана.

Тори задержалась у ограды, прощаясь с Глебом и Эллой:

– Прекрасно провели время, спасибо. Надеюсь, еще увидимся?

– Непременно. Как надумаете, приезжайте.

И Наталье надо было сказать последнее слово:

– Осталось много продуктов, все не поместилось в холодильник, я коробку поставила на подоконник.

– Не переживай, раздадим соседям.

– Девочки, поехали, – подгонял Брасов, стоя у раскрытой дверцы.

Автомобиль с трудом развернулся и медленно заскользил по размытой дороге, проваливаясь в выбоины. Глядя вслед, Глеб обнял Эллу за плечи, поинтересовавшись:

– Как тебе они?

– Неискренние, – дала оценку она. – Особенно Тори.

– Она еще в детстве придумала себе роль и упорно создавала образ светской леди. А Наташка?

– Загнанный зверек. Любит угождать, подстраиваться... Про таких говорят: себе на уме.

– Точно подметила.

– Больше не спрашивай мое мнение ни о ком, не хочу сплетничать. Попробую помыться под агрегатом, посвети мне.

Агрегатом Элла назвала душевую кабину, сбитую из досок. Наверх прежний хозяин поставил железную бочку, куда наливали воду. Глеб светил ей фонариком (электричество в кабинку не проведено), а Элла фыркала под холодной водой, вызывая у него улыбку. Других звуков не слышалось, дачники приезжают только днем, к вечеру их прогоняет нынешняя осень, отличающаяся ранними холодами. Поразительная тишина, нереальная, как в космосе...

В четыре утра раздался звонок.

– Юрий Артемович, ваш склад горит. – Это был сторож территории.

– Как! – воскликнул Брасов, подскочив. – Какой, где?

– На Заводской. Пожарные здесь, тушат...

Проснулась Тори, приподнялась и прислушалась.

– Почему загорелся? – рычал Брасов, натягивая одежду. – Где охранники?

– Приезжайте, Юрий Артемович, все узнаете.

– Еду.

– Что случилось? – спросила Тори.

– Склад горит. Там товара на... не хочу даже думать. Я туда...

– Погоди, я с тобой.