Оберег от порочной любви

Завтрак прошел в натянутой атмосфере, фактически в молчании. Вчерашнюю тему не затронули, но от этого Наталье проще не стало, нервозность не исчезла, что было явственно видно в мелочах. У нее то кусок упадет на пол, то нечаянно заденет стакан и разобьет, то впадает в задумчивость. Она мечтала побыстрее уехать отсюда и одновременно страшилась возвращаться в город, где за каждым деревом и углом чудились убийцы. А про школу вообще забыла.

Когда подъехало такси, Наталья попросила Глеба проводить ее, не хотела при Элле напоминать о вчерашнем совете, если так можно выразиться. Идя по дорожке к ограде, она зачастила полушепотом:

– Глеб, ты помнишь, о чем я говорила? Не думай, что я напилась и молола белиберду, а сегодня ничего не помню. Я не сошла с ума, здоровьем меня Бог не обделил. Пожалуйста, послушайся и уезжай подальше.

– Но я так и не понял почему.

– А ты просто поверь на слово. (Он открыл дверцу такси, Наталья села, но не дала ему захлопнуть.) Глеб, поверь. Пообещай, что уедешь. Ты уедешь?

– Наверное, раз ты настаиваешь.

– Перед смертью Лешка часто повторял: «Мы забыли одно правило, состоящее из слова «нельзя». Ты забудешь, что когда-то переступил через него, а правило всегда найдет момент, чтоб долбануть».

– Что он имел в виду?

Не взглянув на него, Наталья ответила требованием:

– Уезжай. – И захлопнула дверцу. – Поехали.

Глеб вернулся на террасу, закурил, наблюдая, как Элла моет посуду в эмалированном тазу. Условия на даче далеко не царские.

– По-моему, Наталья в пограничном состоянии, когда попросту сходят с ума, – заметила Элла.

– И мне так кажется.

– Но она приехала тебя спасти.

– От кого? – фыркнул Глеб.

22

Какой дурак подпирает спинами стены у дверей кабинетов чинуш? Только не Тори. Не хочешь получить отказ от букашки, не иди напрямую, а воспользуйся связями – таков принцип. Без очереди (по звонку) попав в кабинет Федеральной регистрационной службы, где занимаются сделками купли-продажи, Тори озадачила просьбой милую барышню.

– Понимаете, – мялась та, – у нас только за последние лет десять внесены сведения в компьютеры. Если помните, они не так давно вошли в нашу жизнь.

– Простите, кто вошел?

– Компьютеры.

Тори мастерица производить впечатление гранд-дамы, подлетевшей на лайнере (не меньше) к порогу вшивой регистрационной службы провинциального захолустья за мелочовкой, на которую она не желала бы потратить и двух минут. Слегка улыбнувшись барышне, наверняка вчерашней студентке, потому без опыта общения с людьми на сто голов выше нее, Тори мягко спросила:

– И что же нам делать?

– За десять лет я поищу сведения...

– Нет-нет-нет, – шире улыбнулась Тори, – мне нужны все покупатели и продавцы, начиная от этой фамилии. – Она ткнула пальцем в лист, лежавший перед девочкой. – То есть за двадцать лет.

– Остальное в предприятии технической инвентаризации хранится, а там не так-то легко найти.

– Понимаю, это большая работа. – Раз девочке не охота заниматься мартышкиным трудом, надо стимулировать. Тори вынула конверт из сумочки, положила на стол. – Поищите.

– А что здесь? – вытаращилась юная регистраторша. Или кто она там?

– Деньги, – ответила Тори, увидев, как широко распахнулись глаза барышни, упредила отказ: – Взятку давать вам не за что, а оплатить работу – это нормально. Не смущайтесь, вы не совершаете преступления, а делаете одолжение. Когда мне зайти?

– Не знаю, – протянула та, растерявшись. – Я позвоню, если найду.

– Без «если», хорошо? Надо найти. До свидания.

Выйдя из здания, Тори, конечно, села не на лайнер, а в свою машину, закурила. Главное, что потом она будет делать с этими сведениями? Ладно, хоть что-то делает, сидение у окна в ожидании смерти – глупее ничего не придумаешь. Надо подумать, какие еще есть возможности отыскать концы.

Машина бежала, как самолет непосредственно перед взлетом, и так же подозрительно вибрировала, а Наталье было все равно. Она думала, достаточно ли убедительно уговаривала Глеба? Недостаточно. Он принял ее за психопатку, очевидно, со стороны именно так и выглядели бессвязные речи, слезы, истерика. Она в свое время не поняла Лешку, считала, дурью тот мается. Теперь Глеб не понял ее. Закономерно. Потому что Лешка не договаривал, она тоже, он щадил ее, Наталья вчера и сегодня щадила себя, боялась показаться Глебу, мнением которого дорожила, дрянью и ничтожеством.

Проезжали мимо старого дачного поселка, удивлявшего приезжих ухоженностью и настоящими загородными коттеджами. Где-то там, среди густой зелени, находится дача Роберта, его отец начал строительство еще в советское время, а самого Роберта уже нет. Тошно. Наталья отвернула лицо к окну, ее взгляд уперся в зелено-желтую стену вдоль дороги, проносившейся мимо. Это она проносится, потому что едет, а лес стоит на месте и всегда стоял, до ее рождения стоял, после нее будет стоять. Он многое видел, был свидетелем негласных событий... Событий?

– Поверните, пожалуйста, направо, – попросила Наталья.

– Там же нет жилых комплексов, один лес.

– Знаю. Поверните, мне нужно.