Оберег волхвов

Жаркое июньское солнце разливалось по зеленой прибрежной равнине, по синеющим вдали водам лимана. День был прекрасный и свежий, но пленников не радовала эта красота. Дмитрий до боли в глазах вглядывался в зыбкую линию горизонта, и минутами ему казалось, что он уже различает вдали очертания турецкой галеры…

Глава двенадцатая Рассказ Евпраксии

Анна хоть и говорила, что собирается стать монахиней, но в душе не была готова к этому шагу. Она невольно вспоминала, с какой горячностью купец Дмитрий просил ее подождать и хорошо подумать, прежде чем принять постриг. Но и возвращаться в дом отца, под надзор враждебных глаз Завиды и Бериславы, ей тоже не хотелось. Анна готова была годами жить в монастыре как послушница, исполняя любую работу, но при этом не порывая с возможностью когда-нибудь вернуться в мирскую жизнь. Когда? Она и сама не знала, но ей хотелось верить, что такой день наступит.

А в Троицкую субботу, придя на кладбище и встретив там отца, Анна все-таки решила вернуться в родительский дом. Взглянув на печальное лицо Тимофея и его поникшие плечи, девушка почувствовала острую дочернюю жалость. На мгновение ей даже почудилось, будто голос покойной матери, который едва остался в ее памяти, попросил помочь отцу.

Возвращение в родительский дом было для Анны событием нерадостным, но, укрепив свой дух молитвами, она решила спокойно выдержать все испытания.

Прежде всего, как советовала Евпраксия, девушка во всем и всегда соблюдала осторожность. За столом не брала блюда, которые подносились только ей одной, пила лишь из своей чашки, на ночь запиралась в горенке и прятала под подушку нож. Внимательно присмотревшись к слугам, она сразу распознала тех холопов, которые служили Завиде, а среди них самыми преданными были Олбырь и Хвороща. Впрочем, на остальных слуг Анна тоже не могла положиться. Только конюх Никита, да еще старая повариха Офимья не вызывали у нее сомнений.

С Завидой и Бериславой Анна старалась не общаться и уходила из комнаты, едва на пороге появлялся кто-то из них. Молитвы, книги, рукоделие, посещение монастыря и храмов — вот из чего состояли дни боярышни Раменской. Завида даже пожаловалась Тимофею, что его дочь нелюдима и не удостаивает домочадцев беседой.

Неразговорчивость Анны вовсе не означала, что домашние дела были ей безразличны. Девушка незаметно наблюдала за всеми обитателями дома и многое примечала. По обрывкам разговоров она поняла, что Берислава опасается встречи Глеба с Анной и очень хотела бы видеть сводную сестру монахиней. Подготовка к свадьбе Глеба и Бериславы становилась в доме все заметней, и Анна с грустью думала о Надежде, сердце которой очень скоро будет разбито.

Порой Анне казалось, что в прошлом Бериславы есть некая тайна, известная лишь ее матери и тщательно скрываемая ото всех. Впрочем, это были только неясные догадки, не подкрепленные ни малейшими доказательствами.

Но больше всего девушку удивляли и настораживали странные отлучки мачехи, которые всегда почему-то совпадали либо с отсутствием Тимофея, либо с его глубоким сном. То, что отец иногда очень крепко засыпает днем или под вечер, казалось Анне более чем странным. Пару раз она слышала подозрительные смешки холопов и обрывки ехидных замечаний, что-то вроде: «Боярин спит, а боярыня на княжеской службе не дремлет».

Не понимая этих намеков, но чувствуя в них нечто отвратительное, Анна в конце концов не выдержала и обратилась за объяснением к Евпраксии. Княгиня долго не хотела говорить, щадя невинность и дочерние чувства Анны, но потом решила, что девушке лучше узнать правду от нее, нежели от грубых холопов. Открыв для себя неприглядную тайну отношений Завиды и князя, Анна была возмущена до глубины души и в первую минуту хотела немедленно бежать домой, чтобы разоблачить мачеху перед отцом. Евпраксия с трудом ее удержала и снова убедила быть осторожной:

— Пойми, дитя, если будешь действовать напрямик, только навредишь отцу. А тебя Завида сживет со свету, уничтожит.

— Как же быть? Над моим отцом холопы смеются, а он ни о чем не подозревает. Разве это можно терпеть?

— Надо, чтобы он сам разоблачил Завиду. Если же это будет исходить от тебя, она сумеет убедить Тимофея, что ты лжешь, клевещешь на нее. Тут следует действовать очень осторожно, обдумывая каждый шаг. Не забывай, что Завиду опекает сам великий князь, а с ним шутки плохи. Святополк не столько силен, сколько хочет таким казаться. Он никогда не щадит тех, кто разоблачает его слабости и пороки. Ведь даже такому удальцу, как Дмитрий Клинец, пришлось бежать от княжеского гнева. Подумай, что будет с тобой, если открыто выступишь против князя и Завиды.

Слова Евпраксии, и особенно ее ссылка на Дмитрия, убедили Анну. Девушка дала слово, что не сделает шага, не посоветовавшись со своей наставницей.