Оберег волхвов

Дмитрий подхватил девушку на руки, стал испуганно звать по имени. Света и Михаил тут же показали ему, куда можно положить Анну, и сами захлопотали вокруг девушки. Вскоре растирания и ароматические капли привели ее в чувство, и она, смутившись из-за своей слабости, сразу же хотела встать. Но этого ей сделать не позволили ни Дмитрий, ни хозяева дома.

Напоив Анну успокоительным лекарством, Света и Лидия увели ее в опочивальню, раздели и уложили в мягкую постель. Наконец-то впервые за много дней киевская боярышня могла уснуть спокойно и в уюте.

Глава двадцать восьмая Вести из Киева

Анна проспала до утра следующего дня, и силы ее вполне восстановились. Когда она проснулась, ей уже ничего не пришлось рассказывать Михаилу и его семье, ибо они все узнали от Дмитрия и теперь готовы были принять самое горячее участие в судьбе своих необычных гостей.

Странные совпадения, связавшие Анну и Дмитрия с домом Михаила Гебра, удивили и самого хозяина и особенно его юную дочь, имевшую склонность ко всему таинственному и верившую в предсказания астрологов. Лидия решила, что встреча героев необычной истории именно в доме ее отца не случайна, а предначертана свыше. Дмитрий и Калистрат, покаравшие убийц ее брата, киевская боярышня, направленная в дом Михаила его благородной спасительницей, муж-злодей, что выслеживал девушку возле их усадьбы и убил ее верного слугу, — все это напоминало Лидии сцены из эллинских трагедий, в которых так велика была роль фатума, предопределения. Когда-то, в былые века, эти трагедии разыгрывались и в Херсонесе, в театре, на развалинах которого теперь возвышался большой храм в форме равноконечного креста. На какое-то время подобным театром стало ее собственное жилище, и Лидия в глубине души этим даже гордилась. Неслучайным представлялось ей и то, что именно Дмитрий оказался покупателем их второго дома, а Калистрат — земляком матери. Этот белокурый здоровяк новгородец с его незатейливыми разговорами и дивной игрой на гуслях напомнил тоненькой темноволосой херсонитке тех сказочных северных богатырей, которых она представляла по протяжным песням-былинам матери. Лидия и Калистрат объяснялись между собой на забавной помеси греческого и русского языков, но прекрасно понимали друг друга. Юную херсонитку больше всего интересовала таинственная история Рашида, и новгородец охотно рассказывал ей все, что знал о восточном мудреце.

Между тем убийство Никиты, совершившееся прямо в лавке Михаила на глазах его дочери, наделало много шума в квартале, и городская стража немедленно приступила к поискам убийцы. Следы Биндюка и его шайки обрывались в порту, где похожего по описанию детину видели в вечер убийства. Возможно, разбойники наняли или украли лодку и под покровом темноты куда-то уплыли. Оставалось надеяться, что Биндюк и его холопы, незнакомые с мореходным делом, вряд ли найдут путь на север, к берегам Руси, да еще ночью, когда ветер дует в сторону моря.

Никиту похоронили на кладбище за городом, и Анна, заплакав над его могилой, оказавшейся так далеко от родного дома, пообещала, что обязательно привезет сюда, к нему, горсть киевской земли.

Теперь Дмитрию и Анне не так просто было появляться на улице: многие херсониты их уже знали в лицо. Победитель пиратов и его невеста (тайна замужества которой, к счастью, не вышла за пределы дома Михаила) вызывали всеобщее любопытство. Анне это было особенно тягостно, и она не могла дождаться дня отплытия в Константинополь.

Дмитрий, вступив в права владения своим херсонесским домом, вселился туда вместе с Калистратом, Анна же осталась в доме Михаила.

Невозможность быть наедине с любимой заставляла Дмитрия почти открыто роптать на жестокие законы церковного брака, которые он, добрый христианин, сейчас готов был преступить без раскаяния в грехе. Останавливала его только боязнь оскорбить Анну, воспитанную в строгом благочестии, а потому не готовую нарушить установленные правила, о которых, к тому же, ей так сурово напомнил Федор.

Дмитрий не знал, что Анна и сама уже в мыслях своих переступила через эти правила, что понимание ненадежности человеческой судьбы, пронзившее ее однажды возле главной херсонесской базилики, теперь не дает ей покоя. Сны ее стали тревожны и полны предчувствий, она не могла дождаться утра, чтобы убедиться, что Дмитрий жив и здоров. Днем она тоже все время искала повод быть к нему поближе, из-за этого много времени проводила в порту. Так прошло шесть долгих и тревожных дней, а утром седьмого она не выдержала и напомнила Дмитрию его обещание показать ей гавань Символов.

Клинец и сам давно этого хотел, но не решался заговорить первым. Он знал, что если окажется вдали от всех наедине с Анной, то у него не хватит сил противиться своему влечению. Но теперь, когда она сама настаивала на этой поездке, Дмитрий отбросил всякие сомнения. Он раздобыл для себя и для Анны плащи с капюшонами, чтобы выехать из города, не привлекая любопытных взглядов, и сообщил об отъезде только Калистрату.