Оберег волхвов

— Катарина написала мне, что первым трубадуром принято считать Гильема Аквитанского, — продолжала свой рассказ Евпраксия. — Я видела этого блестящего рыцаря однажды, когда он со своим отрядом двигался из Тулузы через Италию, чтобы на западном побережье Византии влиться в объединенное войско крестоносцев. Тогда собирался крестовый поход… Да, я видела, как начинался путь Гильема Аквитанского к славе, а теперь вот Катарина написала мне, что этого знаменитого человека постигло глубокое разочарование. И, судя по его последним стихам, оно связано с любовью. Как видишь, Надежда, из-за несчастной любви страдают не только бедные люди. Гильем — герцог Аквитании, что по-нашему соответствует титулу великого князя. Он богат, знатен, прославлен рыцарскими подвигами, красив и талантлив. И вот послушайте, что пишет этот любимец славы и удачи:

Не помяну любви добром,
Я не нашел ее ни в ком,
Мне некого воспеть стихом.

В изгнанье удаляюсь я,
Тоска и горе ждут меня…

В глазах у юных слушательниц заблестели слезы. Каждая думала о своем: Надежда — об обманутой любви, Анна — о напрасном ожидании любви.

— И все же могущественным людям всегда легче, — сказала Надежда, подавив подступившие к горлу рыдания. — Этот князь Гильем мог удалиться в свои богатые владения, где его никто не смел потревожить, где он свободно занимался чем хотел. А я… я должна ходить и оглядываться, как бы злая молва совсем не сжила со света меня и моих родителей…

— Наберись сил, милая, и время с Божьей помощью вылечит тебя, — ласково сказала Евпраксия. — Благодарение Господу, твоя связь с Глебом не имеет последствий. А была такая девушка — между прочим, из знатных, — которую когда-то обидел один красавец князь, посмеялся над ней вместе со своим разгульным братом. И девушка та забеременела. Нянюшка повела ее к знахарке, которая вытравила плод. Бедная девица не ведала, что творит. А когда поняла, какой грех совершила, то готова была наложить на себя руки. Но Бог вовремя вразумил бедняжку. Она стала монахиней, а обидчики ее были покараны судьбой.

Рассказ Евпраксии о несчастной девушке заинтересовал не только Надежду, но и Анну. Смутная догадка мелькнула в голове боярышни. Гончаровнаже с грустью заметила:

— Что ж, госпожа, может, и мне на роду написано стать монахиней.

— Не говори так, — возразила Евпраксия. — Пройдет время, и ты забудешь бездушного хвастуна Глеба, встретишь хорошего парня и станешь его женой.

— Женой? Нет, никогда! — испуганно воскликнула Надежда. — Родители и сейчас готовы выдать меня за Юряту, и он ведь парень неплохой. Но я чувствую себя грешницей, недостойной идти под венец. Да и не хочу становиться женой Юряты или подобного ему человека. Мне будет скучно с таким. От печи и прялки я стану убегать в храмы и смотреть там на живопись. Нет, уж лучше до конца дней в отчем доме разрисовывать горшки, чем стать женой и невесткой в чужом доме!.. — Надежда закрыла лицо руками.

— Не пойму: то ли Глеб заразил тебя тщеславием, то ли твоя художественная натура бунтует против обычной жизни в простой избе. — Евпраксия вздохнула, внимательно разглядывая Надежду.

— Не знаю, не пойму, о чем ты говоришь, госпожа, — пробормотала в ответ гончаровна и тут же заторопилась уходить. — Пора мне, дома много работы, и отец будет сердиться, если я приду поздно.

После ухода девушки Евпраксия задумчиво проговорила:

— Будь Феофан хоть чуточку покрасивей — он мог бы стать парой для Надежды. Ведь они оба художники, и с ним ей бы не было скучно, как с простым парнем вроде Юряты.

— Да, может быть, — откликнулась Анна рассеянно, думая о своем. — А скажи, Евпраксия Всеволодовна, та девушка, о которой ты вспомнила… ну, та, которую обидели два князя… это ведь моя тетя, да?

Евпраксия ничего не ответила, но ее молчание было красноречивей слов.

— Я догадалась, что речь шла о ней, — продолжала Анна. — Недаром тетушка люто ненавидела Романа и Олега Тмутараканских. Бедная тетя… Теперь я понимаю, почему она так строго воспитывала меня, готовила для монашеской доли. Ей хотелось оградить племянницу от обид и разочарований, которые поджидали в мирской жизни…

Наверное, она видела в тебе свое нерожденное дитя. Когда моя сестра Анна Всеволодовна по секрету рассказала мне историю инокини Евдокии, я поняла, что наши судьбы в чем-то схожи. И хотя твоя тетя всегда меня недолюбливала, я относилась к ней с большим сочувствием.

Анна вздохнула и прошептала словно про себя:

— И отчего судьба так редко дарит людям счастье?

— Мы уже говорили об этом прежде, — заметила Евпраксия. — Человек духовный не зависит от превратностей судьбы. Он всегда может стать счастливым, занимаясь самоусовершенствованием.