Обернись! (СИ)

Так вот, дом. Жили мы в небольшом загородном коттедже, оставленном нам родителями моей мамы. Раньше этот дом принадлежал одной богатой фамилии, с глубокой, можно даже сказать, древней историей и просторным шкафом, полным скелетами. От всего рода остались рожки на ножки, то бишь наша семья и покинувшие задолго до моего рождения родовое имение родственники. Отношения у нас с ними не сахар, сразу после одного неприятного случая, когда на похороны бабушки и дедушки никто из родственников, акроме нас, не явился, несмотря на то, что каждый был проинформирован и даже обещал быть. Все последовавшие звонки игнорировались, а отношения и без того прохладные в одночасье стали ледяными. Хотели бы, приехали не спрашивая разрешения; и на 9, и на 40 день почтить память предков и проводить их в дальний путь пришли только мы, дочь, зять и внук.

Ступив на кухню, наткнулся взглядом на читающего газету отца. Чуть ли не полностью скрылся он за информационным полотном, и лишь кисти рук, да чёрная макушка были видны. На столе стояла яичница-глазунья и моя любимая кружка с моим именем, сейчас наполненная горячим кофе, о чем свидетельствуют клубы горячего пара, танцующие над чёрной поверхностью. Я уселся за стол и приступил к завтраку. Вскоре мама присоединилась к нам и кухню наполнили привычные звуки застолья. Стоило маме присесть, как отец свернул газету и отложил её в сторону. И первое, на что он обратил взгляд, так это на мои покрасневшие от недосыпа глаза. Реакция последовала незамедлительно, поджав тонкие губы он строго спросил меня:

- Опять до полночи сидел?!

- До часу всего, надо было доделать работу. - больше вопросов не последовало и все наконец занялись должным делом, приступили к завтраку. Я вяло ковырялся в яичнице, не в силах заставить себя засунуть в себя ещё один кусочек. Нет, готовка мамы была самой что ни на есть превосходной, всегда вкусной и до одури волшебно пахнущей, но изменить себе я не могу при все своём желании. Проблема лежит там откуда не ждали, каждый завтрак мой желудок бунтует, и любую пищу принимает с изрядной долей нехотения. И вскоре я уверился, что мой желудок просыпается только к обеду, а ближе к ночи начинает вести разгульный образ жизни, донимая меня позывами и завываниями.

Докончив завтрак и поблагодарив родителей, я отправился к себе, наверх, готовиться к школе. К слову, к ней у меня было своё отношение, и не сказать, что приятное. В школу я ходил чисто для галочки, по большей части, чтобы не расстраивать родителей. До сих пор дрожью и болью в ягодицах отдаются воспоминания о прогулянных уроках. Теперь я стараюсь если и прогуливать, то в меру и осторожно, чтобы моих родителей не оповещали и, следовательно, не снискать себе затем их недовольство.

Такое странное отношение к школе сложилось во многом благодаря скуки, которую я испытываю стоит мне ступить в эти своды детского хаоса. Разговоры одноклассников на тему компьютерных игр, шушуканья о прелестях наших представительниц, восторженные и яростные споры о спортивных матчах, беседы о всяких повседневных мелочах - всё это меня никогда не привлекало, как бы странно это ни показалось. Причиной тому может быть моё домашнее воспитание и образование вплоть до 14 лет, когда умерли бабушка и дедушка, и мне пришлось пойти в школу. Ожидания на интересное времяпровождение не оправдались.

Конечно мои родители не могли не воспрепятствовать решению старшего поколения на тему моего будущего, но получили отворот-поворот и наказ не пускать меня в, по их мнению, "дешевое коммерческое заведение с неясными целями, прикрытием которых служат невинные детские души". И должен сказать, я нисколько не пожалел тем, что за меня взялись бабушка и дедушка, лишив меня казалось бы традиционно привычной детской жизни. На самом деле, время, проведённое под указкой бабушки и кнутом дедушки было весьма интересным и полным на самые яркие моменты и запоминающиеся события. Я научился многому, школьная программа прошла легко и незаметно, благодаря превосходному учительскому таланту моих предков, всегда представлявшие занятие с интересным сопровождением и наглядным примером из практики. Я же, в свою очередь, был, я на это надеюсь, хорошим слушателем с отличной памятью, и талдычить мне одно и то же моим учителям не приходилось.

Потому неудивительно, что я всеми силами, правдами и кривдами пытаюсь сократить время моего там, в школе, пребывания. Мир школьный и весь остальной, куда входит всё не касающееся его, имеют для меня чёткую и жёсткую границу, единственным связующим звеном между которыми являются уроки. Воспоминания о школьных днях несмотря на мою отличную память не остаются у меня в памяти, по-просту слившись в один день, когда-то начавшийся и длившийся по сей миг.