Оберон - 24

— Есть, конечно, Тошка. С этой чёртовой работой сложно не переступить черту: тут можно и нужно, а вот тут нельзя и преступно. Причём там, где нельзя, сладко, а там, где нужно, горько. Как мне не хватает моего Тоника, Тошка! Он меня постоянно спасал и утешал. Хватит спать! Одевайся! — Катя усадила меня на кровать, принесла бельё, открыла шкаф и вынула оттуда нужный для завтрака в приличном обществе, костюм.

Увидев мою гримасу, улыбнулась хищной улыбкой:

— Сегодня я отыграюсь за вчерашнее поражение!

— Катя, может, я опять здесь покушаю? — с надеждой спросил я, с недоверием разглядывая смокинг.

— Вставай, буду учить одеваться. Сегодня твой папа придёт, а, может быть, и мама…

— Мама?! — с недоверием подскочил я. Сердечко забилось, пытаясь выскочить.

— Вон, как глазки засияли, — произнесла Катя, — а я не верила, что у вас есть зов крови. Какой ты счастливый, Тошка! Иди сюда, гадкий мальчишка!

Когда мы вошли в столовую, во главе стола сидели папа и мама. Ребята стояли, ожидая нас.

Мама, увидев меня, улыбнулась, и сказала:

— Мальчик мой! Подойди ко мне, скорее! — я вырвался из рук Кати, и подбежал к маме, с разбега уткнувшись ей в грудь. Мама тихонько смеялась, гладила по голове.

— Вот ты какой, сынок, вырос-то как! В последний раз совсем малыш был. Скучал? — я отчаянно закивал, наполняясь счастьем. Папа тоже улыбался, я чувствовал его улыбку.

— Антониэль теперь законодатель мод в нашем парке! — с гордостью сказал папа.

— Законодатель мод? — отодвинула мама меня от себя, внимательно разглядывая моё лицо.

— Да, теперь в парке в моде десантные детские комбинезоны, подвижные игры, смех и шутки! Вчера они даже меня втянули в свои игры, обстреляли горохом! А я закрывал собой нашего наследника!

— Невероятно! — восхитилась мама, вновь прижимая меня к себе. От счастья я не мог произнести ни слова, только тихонько мурлыкал.

— Ну, хватит, сынок, садись за стол, будем завтракать.

— Мама! — спросил я, — Когда мы ещё увидимся?

— Ты же всё понимаешь, сын, — вздохнула мама, — несмотря на долгую жизнь, нам постоянно не хватает времени. Я оставила целый Мир без присмотра, лишь бы увидеться с тобой.

Прости, малыш, нам опять надо уходить.

Мне стало грустно. С Катей поиграли в маму, она от меня отказалась, настоящая мама не может побыть с сыном, потому что некогда, папа тоже занят. Я глубоко вздохнул, хотел сесть рядом с Алией, но Катя посадила меня напротив родителей. Я смотрел на них, пытаясь запомнить, а они не могли приняться за еду, видя, что я не готов.

Катя сегодня не садилась за стол, она прислуживала мне, не смея делать замечания.

— Кушай, малыш, не расстраивайся, — сказал папа, — для нас тоже нелегко так надолго расставаться с тобой.

Я взял ложку, и посмотрел в тарелку. Там была овсянка. Я улыбнулся, и принялся за еду, поедая овсянку с удовольствием. Я совсем забыл, что на мне неудобный костюм.

Покончив с овсянкой, принялись за чай. Я пил чай, поглядывая на родителей. Они священнодействовали, я такое видел только в документальных фильмах о чайных церемониях.

— Катя, приведите после завтрака Антониэля к нам, — сказала мама, поднимаясь. Мы с ребятами тоже поднялись, провожая родителей.

— Что будете на десерт? — спросила Катя, облегчённо, вздохнув. Май с Алией смотрели на меня.

— Мороженое будете? — спросил я, — Или фрукты?

— Йогурт, — попросила Алия, — мне земляничный, ещё лимонад, а мороженое будем кушать в парке, в кафе, ладно, ваше высочество?

— Что ты обзываешься? — оскорбился я.

— Вы теперь наследник, принц, — объяснила мне Алия.

— Бросьте, ребята, перестаньте, кем был я для вас, тем и буду: другом и братом.

Андроид поставил перед ребятами йогурт, мне поставила вазочку Катя. Я решил не нарушать этикет, и не обращал на прислугу внимания. После того, как йогурт был съеден, Катя отвела меня к умывальнику, аккуратно, повязав салфетку, умыла моё лицо, вытерла, привела в порядок мою шевелюру, внимательно осмотрела, и повела к родителям.

Постучавшись, вошла первая, представила меня, только после этого мне было позволено войти.

Катя удалилась. Мама и папа сидели на диване, с довольной улыбкой глядя на меня.

— Как он, красив! — улыбнулась мама.

— Для мамы любой ребёнок, красив, — буркнул папа, — он боится.

— Конечно, боится, — согласилась мама, — ты тоже боялся, когда был в его возрасте.

— Я поборол страх, — ответил папа.

— А Тошке мы поможем, — возразила мама, — папа сказал, что тебя так называют твои брат и сестра.

— Да, мама, — склонил я голову. Сейчас не хотелось ласкаться к ним, они вызвали меня для серьёзного разговора.

— Иди сюда, садись между нами, — пригласила меня мама. Я подошёл, мама усадила меня рядом, обняла.

— Ты больше не будешь бояться Тьмы, — уверенно сказала мама.

— Мама, почему Страхи материализуются? — спросил я шёпотом, незаметно растворяясь в маминой ласке.

— Тьма питается страхами, чем больше ты её боишься, тем сильнее Страх и осязаемей Тьма. Сынок, ничего не бойся, мы всегда будем с тобой, верь нам, и страхи отступят.

— Я буду верить, что ты придёшь на помощь, — прошептал я, — мама.

— Не забывай, у тебя ещё есть папа, — напомнил о себе отец.