Обещаю тебя не любить

Глупо было надеяться, что Лавроненко проявит стойкость характера и решит воспротивиться мамочке. Еще глупее – рассчитывать, что у Романа найдется причина задержаться на празднике и отказаться от предложения Капитолины Сергеевны.

Я бы с удовольствием уехала на такси. Это было бы спокойней, удобней, лучше. Во всех отношениях. Но встать в позу и начать настаивать на своем не могла. Испортила бы весь произведенный эффект и подвела бы шефа. И хотя я жутко злилась, что он просто слился, доверив меня своему старому другу, на самом деле не могла не понимать, что Алексей вряд ли мог в данной ситуации поступить иначе.

Тянула время, как могла. Долго прощалась с Капитолиной Сергеевной, неся какую-то чушь про чудесно проведенный вечер. Потом долго одевалась, теребя молнию на сапожках, как будто она не слушалась, и несколько раз перестегивала пуговицы на куртке.

Но этот момент все равно настал. Момент, когда мы с Романом вышли из дома и оказались вдвоем перед его машиной. И я только тогда осмелилась поднять на него глаза.

– Ну, и что смешного? – вопрос получился резким и злым, но мне было все равно.

Мужчина пожал плечами.

– Ты смешная. Пытаешься отрицать очевидные факты.

Не знаю, что задело сильнее: то, что я выглядела смешной в его глазах, или то, насколько самоуверенно он полагал, что я не смогу справиться со своим влечением к нему.

Пусть и правда не могла, но он не имел права это утверждать!

– Не хочу никуда с тобой ехать. Сейчас закажу машину.

– Боишься? – ухмыльнулся, приближаясь ко мне еще на один шаг.

– А тебя не смущает, что на этом вечере я была с Алексеем? Или понятие чести у тебя вообще отсутствует? Пришел, увидел, победил? И плевать, что идти приходится по чужим головам, пусть даже это голова друга?

Роман прищурился, рассматривая меня.

– А вы с Лехиной мамой похожи. Она тоже так нас отчитывала, пытаясь воззвать к совести. И слова тоже подбирала всегда такие, чтобы зацепить, пронять до глубины души. Только знаешь, Марин… – еще один шаг ко мне, и мое дыхание сбилось. – Мне не в чем упрекнуть свою совесть. Я вижу, как тебя тянет ко мне. Ничуть не меньше, чем меня самого. А перед другом я чист. Лавроненко мне все рассказал, еще до того, как я приехал. Мы созванивались незадолго до ужина, обсуждали подарок для Капитолины Сергеевны. И он признался, что приведет с собой сотрудницу и разыграет небольшой спектакль. Правда, и понятия не имел, что это окажешься ты. Но так ведь еще интереснее, верно?

Не было в этом ничего интересного. Ведь у меня даже козырей не осталось. Я стояла, смотря, как с каждым его шагом сокращается расстояние между нами, и думала – нет, ни о том, чтобы все-таки убежать, – я представляла вкус его губ. Снова. Рассматривала, как они приоткрываются при словах. Сухие. Крошечная трещинка в уголке. По ней хотелось провести языком, увлажняя и делая совсем незаметной.

По спине поползли капельки пота, и я отшатнулась, упираясь спиной в машину и ощущая даже через одежду металлический холод. Только это не остудило ничуть. Да и можно ли было остыть, если глаза мужчины, приблизившиеся до расстояния вздоха, снова полыхнули синим пламенем? Это пламя грозило спалить меня, а сил сопротивляться не осталось.

Его пальцы коснулись виска, поправляя выбившийся из прически локон. Скользнули по щеке к подбородку, добираясь до шеи. Невесомо, едва ощутимо, но так умопомрачительно нежно. А другой рукой он уперся в стекло прямо возле моего лица. И быстрее, чем я успела хоть как-то отреагировать, склонился, впиваясь губами в мой рот.

Я судорожно глотнула воздуха, делая вдох, а выдохнуть уже не смогла. Или, скорее, не захотела, выбирая дышать им. Этим малознакомым, но до сумасшествия притягательным мужчиной. Его страстью, его желанием.

Растеряла остатки здравого смысла… в один миг, от этой долгожданной близости, от пьяного, всепоглощающего жара, что растекся по венам сладким дурманом. Целиком отдалась ощущениям. Понимала, что должна остановиться и его остановить и собиралась это сделать. Но позже. После того, как попробую хотя бы капельку запретного плода.

Роман посасывал мои губы, втягивал в рот то одну, то другую, кусал, заставляя балансировать на грани боли. Бесстыдно исследовал языком рот. Пальцы, что только что касались моего лица, утратили нежность. Смяли куртку, сквозь слои одежды накрывая грудь. Мужчина надавил, стиснул, выпивая мой стон. Толкнулся языком еще глубже, и я послушно запрокинула голову, позволяя ему это. Вцепилась в плечи, притягивая ближе к себе.