Обещаю тебя не любить

Вероника, похоже, и сама не очень комфортно себя чувствовала, применяя роль моей потенциальной подруги. Ее глаза бегали, руки нервно теребили салфетку, а кофе, выпить который она и пригласила меня, остывал на краешке стола. Девушка про него даже не вспоминала. Она собиралась что-то сказать – и никак не могла решиться, отчего и сама волновалась все больше, и меня здорово нервировала.

– Перерыв скоро закончится, – я вздохнула, отодвигая свою собственную, уже пустую чашку. – О чем ты хотела поговорить?

Лучше уж спросить так: в лоб, чем мучиться догадками. Тем более, что вариантов у меня все равно почти не появилось, как бы я ни пыталась самостоятельно понять, чем заслужила такую милость от этой особы.

Вероника переплела пальцы, поднося их к лицу. Явно не имела в виду ничего такого, но этот жест выглядел жалобно и просительно.

– У нас, конечно, были с тобой трудности вначале, когда ты только пришла, – начала она издалека. – Но у кого их нет? Нужно же время, чтобы привыкнуть, притереться друг ко другу.

Я старалась не перебивать, хотя очень хотелось. От ее любезности сквозило фальшью. Люди хоть и способны измениться, но это редко случается так скоро. Несколько дней назад она меня в буквальном смысле ненавидела. А теперь оказывается, что мы так притирались? Слово-то еще какое дурацкое! Это точно не про нас. Притираться могут муж с женой после свадьбы, когда им приходится жить, прислушиваясь к мнению другу друга. Учиться уступать и принимать то, что раньше было незнакомым.

Но у нас с Вероникой были точно не притирки. И вполне возможно, что все продолжалось бы до сих пор, не окажись я в роли любовницы Лавроненко.

– И? – что-то же должно последовать за ее неопределенной тирадой.

Лесникова обреченно вздохнула и выдала:

– Расскажи мне, пожалуйста, как тебе удалось окрутить такого мужчину?

Я ошалела от ее вопроса. Кажется, даже рот приоткрыла в изумлении. Откуда она знает Рому? Почему решила, что я окрутила? У нас все было очень даже взаимно. И почему вообще подняла эту тему? Ей-то что за дело?

Или может… – мне будто плеснули в лицо ледяной водой, заставляя вздрогнуть и поежиться. Ей тоже нравится Роман?

Немного придя в себя, я глотнула воздуха, чтобы сказать что-то гневное. Поставить Веронику на место. Пусть не лезет туда, куда ее не звали!

Но не успела: девушка заговорила снова, испуганно озираясь по сторонам, словно боясь, что нас кто-то услышит:

– Думаешь, никто не пытался? Но до твоего появления Лавроненко ни разу ни с кем не связывался. Еще и заявлял во всеуслышанье, что он против служебных романов. Так что случилось-то?

И что я должна была ответить на это? Рассказать, что мне просто повезло оказаться в постели шефа? Врать не хотелось, тем более что в этом вопросе я и так уже прилично завралась. Но и раскрыть карты и признаться, что с Лавроненко у меня ничего нет, я тоже не могла. Снова воевать с Лесниковой не было никакого желания, а если она узнает, что за моей спиной не стоит грозный начальник, войны, скорее всего, не избежать.

– Вряд ли я могу предложить тебе какой-то безошибочный алгоритм, – ответила уклончиво, очень надеясь, что она не станет настаивать. – Все случилось… как-то само собой.

Вероника вздохнула.

– Вот ведь как бывает. У кого-то – само собой, а кому-то приходится из кожи вон лезть, чтобы добиться желаемого.

Я присмотрелась к ней. Показалось, или в глубине глаз действительно промелькнула тоска? Неужели самоуверенная и заносчивая Лесникова тоже умеет страдать?

Но уже через мгновенье мне стало не по себе. Что если она имела виды на Алексея? А теперь считает, что он занят? Девица вредная, конечно, но кто знает, какая ему нужна? Внешне хороша, на таких многие мужики западают. А я, получается, заняла место. Ее или чье-то еще.

Какое-то время я сидела, борясь с бушующими внутри чувствами. Сказать правду или оставить все, как есть? И почти уже склонилась к первому варианту, как вдруг Лесникова выдала:

– Просто есть один человек… И у нас с ним как-то не складывается… давно. Я даже работу поменять хотела, чтобы к нему поближе быть. Но не решилась…

Нерешительная Вероника – это прямо-таки оксюморон. Я едва удержалась от улыбки. Что ж, теперь, по крайней мере, ясно, что ее сердце занято не шефом. Уже легче. Хотя я все равно не понимала, почему она выбрала именно меня, чтобы излить душу. О таких вещах ведь только с близкими подругами говорят. А я такой не была, да и не захотела бы быть.

Но слова были произнесены, и не отреагировать на них я не могла.

– А он знает? О твоем к нему интересе?

Она замялась, как-то слишком очевидно смущаясь, и ответ стал понятен без слов. Я задумалась: а может, на самом деле, все ее прежнее поведение со мной – только бравада? И не такой уж она плохой человек. В конце концов, мне ничего о ней неизвестно.

– Я думала, ты мне что-нибудь расскажешь. Научишь, как себя вести, чтобы понравиться.