Обещание

О, матушка-императрица!
нет никакой возможности остаться.
Как мухи мрут, как вошки мрут арийцы.
Чем русские тебе не пара, цаца?
Но Васеньке нет силы наклониться.
Ну не с империей же, Васенька, стесняться.

О, бедный желтый мой императрикс.
Судьба, как лекарь, смотрит нерадиво,
а ты, напичкана полком, как черносливом,
сама ж белеса, будто сардоникс.

Но никому из них ее не хватит славы,
чтобы накрыть, как пирогом, собой.
Она огромна так, что ничего не видно.
И как не стыдно, муттер, быть двуглавой,
когда ему довольно и одной?

А рок весной, как карамелька, слаще:
ее сосешь, а он тебя не любит.
Но дни бывают, чем слюда, прозрачней
и где прозрачней, тем быстрее губят.

Ведь сколько их лежит – под нами – мертвецов,
как палочки, с скрещенными руками,
наверное, они подобны ледникам.
Но кто ее потопчет башмаками?
И можно ли вообще стране топтать лицо,
когда ты не был меж ее ногами.

О, бедный желтый мой императрикс.
О, матушка-императрица,
нет никакой возможности вернуться
теперь сама, соленая, борись,
Но Васенька так хочет обернуться,
как будто можно прахом насладиться.
Прах убивает нас, как василиск.

* * *

Как страшно, Поля Х., любовниками быть.
Они, убитые, оттуда ручки тянут:
им невозможно больше рядом спать
(мы что? солдатики, чтоб без имен лежать?).
А я, как гражданин, и спать сюда не лягу.

Любовники, они всегда конкретны и тихи.
Они, конечно, благодарны были,
когда их, легких и пустых, отрыли.
Попробуй их теперь обратно запихни.

Она в земле уже, но вы ее ебли
(когда-нибудь и этак я исчезну),
но, если вас фалангой поскоблить,
вы сами крошечны, кромешны и безвредны
(не лучше ль, впрочем, их совсем убить?).

Так жалко он ей шею целовал,
как будто только для себя растил,
а стал, как холодец, и сунул под кровать.
Но кто еще тебя укусит, как вампир,
кого ты папой сможешь называть?

Между опущенными – ну какая страсть!
Ах, Поля Х., а ты хотела скрасть
меня, как куклу, и другим белком набить.
Как на убийство мы идем в кровать,
и можно ль после рядом с трупом спать?
Не я, а он хотел тебя любить.

МИСТИЧЕСКИЕ ЛЮБОВНИКИ

1

Они лежат здесь: Вова, Галя, Соня, Дима
(я их всегда имею по порядку) —
так шатки жизни их, так розовеют спинки —
но это лучше, чем зашить в подкладку.
Они, забытые, всегда немного жалки.

2

Не бойся, и они меня не пожалеют
(а мог ли Павел сам себя бояться,
и нужно ли своих любовников бежать).
Со мной, как со страной, ни пить нельзя, ни спать,
но может ли страна царапать и кусаться,
когда ее приходят убивать?

Приписка:
но ты за брючину взяла, а он – за шею,
и спрятали за шкаф и под кровать.

3