Обещание

— Выходи уже, — сказал нетерпеливый стражник, когда я, уперевшись в решётку, неуверенно глянул за угол. Роулл, видимо, сидел прямо у стены, поэтому я его и не увидел.

— Не поминайте лихом, — наигранно горько сказал я, ковыляя прочь от темницы. На меня удивлённо уставился Роулл, но выражение его лица быстро сменилось хмурым. — Ну, привет.

Однако же, ял смог удивить и меня.

— Не может быть! — восторг и радость в его голосе смешались с удивлением и совершенно запутали меня. — Ты жив⁈

— Пока — да, — ляпнул я первое, что пришло в голову.

Неожиданно, он подбежал и крепко обнял меня. Наверное, в этот момент мои глаза стали огромными, и от этого я не смог ни ответить, ни вырваться из его хватки. Единственное, что я сейчас мог, это говорить.

— Ай, руку больно! — воскликнул я, всё ещё не понимая, в чём дело.

Роулл сжалился и выпустил меня из своих объятий, но не успел я и слова выпустить, как он, посмотрев мне за спину, холодно сказал:

— Извини. Пойдём от сюда.

— Ладно, — ответил я неуверенно, потирая около раны. Боль вроде отпустила.

Мы с ялом покинули темницу, провожаемые изумлёнными взглядами стражников. Чуднóе это зрелище — падающие челюсти.

— Нескóль дней назад стало известно, что твой корабль так и не дошёл, — затараторил ял. — Я уж думал всё, нету тебя.

— Как сказать, — неопределённо ответил я. — Нас взяли пираты, сбежали только… эх, только я.

Как только я с Роуллом оказался в коморке стражников, он закрыл за нами дверь и снова посмотрел на меня.

— Да, сколе же тебе досталось, — тяжело сказал Роулл. — Как рука?

— Неважно, — честно ответил я, осматривая прикрытые ладонью плотные ткани. — Тут глубокое резанное с ожогами. Буду теперь калекой.

Роулл хмыкнул и повернулся. Ловко схватив мою левую, он отнял её от раны и прижал свою. Прежде, чем я успел одёрнуться, он прошёптал какие-то слова, и мне в мгновение стало легче. Боль, к которой я, казалось, уже привык, в мгновение исчезла, и я смог даже чуть-чуть согнуть её в локте.

— Не бойся, без руки не останешься, — сказал он, и, критически осмотрев мои неловко накинутые вещи, назал завязывать их. — Временно не напрягайся, есть маги и получше меня.

— Спасибо, — осторожно сказал я, а он едва заметно забегал глазами и, отвернувшись, пошёл к открытой двери.

— Не отставай.

— Слушай, Роулл, — сказал я, догнав его уже на улице и заметив движение ухом, — извини, что бросил тебя у Коношена. — Он неожиданно усмехнулся.

— Я догадывался, что ты хочешь сбежать, но недооценил твою смелость.

— Или глупость, — добавил я, и в тот же миг мне стало невероятно грустно. — У канохов я друга потерял.

— Мне жаль, — ответил он, и хотя искренности в его фразе я не заметил, на душе стало как-то теплее.

— Пообещай, что мне не придётся повторять глупостей.

— Как я могу? Это зависит от тебя.

— Тогда хоть не запирайте меня в темнице. — Он снова усмехнулся, очевидно, повторяя смысл прошлой своей фразы. — Кровати там хуже смерти.

На улице гулял приятный тёплый ветерок, и пели птички. Спрашивать, что Роулл делает в Илибезе, я так и не стал, поняв, что вопрос до крайности странный. А вот в мою сторону такой обязательно скоро прилетит. И что мне отвечать?

По общему обустройству, да и петляющим улицам я понял, что темница, в которую на этот раз попал почти добровольно, находится в совсем другом месте, в верхней части города. В этот раз, идя по новым для себя улицам, я увидел другие дома-деревья, да и вообще лучше понял, как устроен город. Безусловно, это могло стать ценной информацией для диверсионной группы канохов, но я никогда не был на их стороне. Даже не из-за пугающего внешнего вида или языка. Мне было почти физически больно находиться на их территории.

Оказалось, в Илибезе очень много ялов, все куда-то неторопливо шли, девушки — одна красивее другой — щебетали звонкими голосами, мужчины же по большей мере прогуливались молча, хотя от сбившихся в группы и доносились голоса. В общем, всё, как в любой деревне на Земле. Поразительно, что в тот раз всего этого я не замечал. Или же обстановка не очень позволяла? Кому знать?

Мы шли недолго, и я успел вкратце рассказать ялу только о том, что со мной случилось на соседнем континенте, и как пришлось хитрить. Даже поймал себя на мысли, что ему приходится вытягивать из меня рассказ.

Роулл, устав от усилий, поведал мне только о последних пяти днях своей жизни, пока он искал сведения о Видиме. Когда ял сообщил о провале, я лишь усмехнулся, так как кроме слухов, что этот человек — шпион, он ничего не нашёл.

На моё замечание, что ему заняться нечем, кроме как моих знакомых изучать, он отмахнулся. Сказал де, если я жив, то мог и к нему снова податься. Роулл почему-то не верил, что я смогу ужиться с марнами. Впрочем, он в какой-то мере был прав. Одной из самых значимых причин я в шутку назвал низкие потолки и дверные проёмы, от чего Роулл даже усмехнулся и ответил, что ему низкими даже наши, человеческие, проёмы кажутся.

— Так вот, почему Диданий живёт в шатре? — «догадался» я, когда мы приблизились, и на этот раз Роулл даже хохотнул.