Обещание любви

– Давай представим, Джудит, будто мы – создания вне времени. Будто мы только-только нашли друг друга. Ты не была замужем, я не был женат. – Он улыбнулся, заметив на ее лице смущение.

Она не отозвалась, но Алисдер и не ждал ответа. Он уже давно заметил, что, если Джудит растеряна, уходит в себя, молчит.

– Мы с тобой удивительно похожи. – Он положил свои руки поверх ее рук, покоившихся у него на плечах. – У тебя такие же ладони и руки, – продолжал он, гладя их по всей длине. – Твои плечи не очень отличаются от моих, разве только более округлые и мягкие и словно призывают к поцелуям. – В подтверждение своих слов он поцеловал ее, ощутив теплоту плоти и холод воды, самую суть жизни. Алисдер опустил руки в воду и обнял Джудит за талию. – Твоя талия много уже моей, твои бедра круглы там, где прямы мои, хотя ноги наши созданы для одной цели – ходить по земле. На этом различия заканчиваются. Если бы я был новым творением, исполненным любопытства в этом райском саду, я бы решил, что Создатель совершил ошибку.

– О чем ты, Маклеод? – Джудит не понимала его, не понимала, что за каприз пришел ему в голову этим утром.

– Называй меня Адамом, а ты будешь Евой. Вместе мы станем первыми обитателями мира, будем сгорать от любопытства, память наша будет чиста и пуста, готовая запечатлеть наше счастье. Прошлого нет, Ева. Вчерашнего дня не было. Есть только это прекрасное мгновение и такое будущее, какое захотим мы.

Она не хотела играть в эту игру, но вдруг увидела в его глазах затаенную боль, когда он посмотрел на разрушенный замок. Она поняла, что он очень уязвим и беззащитен. Да, он без смущения прошел по всему дому и до самого берега бухты совершенно голым, но обнажить душу ему было так же непросто, как и ей. Скорее всего, он тоже мечтал хотя бы на время забыть о прошлом. Он был добрым, этот Маклеод, который решил стать Адамом. Увы, она уже не могла стать Евой после всего, что с ней случилось.

Длинные лучи рассветного солнца расходились за головой Джудит подобно короне, подчеркивая на фоне темной воды молочную белизну ее кожи. Алисдер отдал бы все, только бы убрать с лица Джудит выражение стоического терпения и обреченной готовности вынести неизбежное. Интересно, догадывается ли она о том, как внимательно он изучал ее все прошедшие недели? Он видел на ее лице удовольствие, сомнение и тревогу, которую она так старательно скрывала от других.

А еще Джудит, наверное, не догадывалась, что он уже давно приучает ее к своим прикосновениям. Утром, когда она подавала ему миску с овсянкой, он благодарил ее теплой улыбкой, которая таила обещание. Проходя мимо нее он на миг обнимал ее, и Джудит уже не вздрагивала от неожиданности. В те вечера, когда он работал допоздна и не успевал к общему ужину, бабушка рассказывала ему, что глаза Джудит то и дело обращались к двери, ожидая его появления.

Да, во всем этом есть какое-то обещание.

Алисдер склонил голову к ее мокрому запястью и лизнул его. Он поражался собственной сдержанности. Он безумно хотел Джудит с того самого мгновения, как проснулся утром и почувствовал тепло ее тела, доверчиво прижавшегося к нему. Ее случайное прикосновение сделало то, что не приснится ни в одном сне, впрочем, все его сны теперь заполнила Джудит.

Руки его по-прежнему поддерживали ее за талию, но глаза не отрывались от соблазнительной груди, которая держалась на воде подобно двум белым островам с розовыми сосками-вершинами.

– По-моему, творец проявил здесь особую деликатность, – сказал Алисдер и, подведя руку под одну грудь Джудит, приподнял ее. Вода тонкими струйками устремилась вниз, только на самой вершине соска осталась одинокая капля, которая в лучах утреннего солнца сверкала как маленький драгоценный камень. Зрелище это заворожило Алисдера, он не мог оторвать взгляд от порозовевшей кожи Джудит. – Никогда не видел ничего подобного, – восхищенно прошептал он, – какая симметрия, как сгущаются краски вот здесь. – Он коснулся окружья соска, который в воде казался еще темнее.

Он без труда приподнял Джудит в воде. От прохладного утреннего воздуха влажные соски отвердели еще больше. Алисдеру потребовалось одно едва уловимое движение, чтобы наклониться вперед и взять сосок губами. Господи, как ему удавалось так долго сдерживать себя? Вкус ее кожи был ни на что не похож, это была Джудит. Ему безумно захотелось уткнуться носом в ее тело и вдыхать его аромат.

Губы его были теплыми, рот – горячим. Джудит опиралась руками о его плечи. Увидев его губы у себя на груди, она окаменела. Губы и зубы Алисдера ласкали и дразнили ее, и… ничего больше. Боли не было, зато появилось совершенно неведомое прежде ощущение. Алисдер посмотрел ей в лицо, крошечные золотистые искорки согревали его взгляд. Он припал к другой груди. Джудит покраснела и отвернулась, однако вид Алисдера, наслаждающегося ее плотью, стоял перед глазами.