Обещание лорда Лорейна

– Знаю. Мне бы хотелось сказать, что нас объединила любовь с первого взгляда, но, насколько я помню, при нашей первой встрече ты разбила мне нос и назвала червяком. Тогда тебе было шесть, а мне семь, так что придется договориться, что я полюбил тебя во вполне зрелом возрасте, в семнадцать лет, когда ты стала больше похожа на леди и была почти так же неотразима, как сейчас.

– На самом деле меня это вполне устраивает…

– Мистер и миссис Уиллоуби, мистер Томас Уиллоуби, – торжественно, нараспев объявил Крэддок с порога.

Калли краем глаза заметила, как дворецкий распахивает двери, и рассеянно подумала: должно быть, ужин подан. Может быть, им удастся покончить с ним как можно скорее, а потом под любым предлогом пораньше удалиться и начать праздновать очередное начало в их жизни и долгожданного младенца.

– Моя мать? – одними губами произнесла она и обернулась, глядя, как три вновь прибывших жмурятся от яркого света. Потом она круто развернулась, с подозрением покосилась на мужа и произнесла: – Гидеон Лорейн, если ты знал об этом и не сказал мне, сегодня я не пущу тебя в свою постель!

– Я понятия не имел, что твой дед их пригласил! – с вызовом ответил он, давая понять, что ее недоверие больно ранит его. – Однако, любимая, веди себя как следует и поздоровайся с матерью, как подобает жене баронета. – Он по-мальчишески улыбнулся, беря ее руку и кладя себе на сгиб локтя.

– Гидеон, я больше не собираюсь безропотно исполнять приказы, – прошептала она, пока гости расступались, пропуская их. – Смотри, до чего это нас довело, – добавила она, заставляя себя посмотреть в голубые глаза матери, где не было никакой теплоты по отношению к старшей дочери.

– Девять лет мира и покоя?

– Нет, вечность тоски и досады. Теперь помолчи и веди себя хорошо, муженек.

– Ах, вот вы где, дорогие мои, – приветствовал их лорд Лорейн. – А это…

– Твоя мать, – вызывающе заявила миссис Уиллоуби, глядя на Калли в упор и отказываясь отвести глаза в сторону или проявить интерес к более важной персоне – как раньше.

– Мама? – Как только это слово слетело с губ Калли, она поняла всю неуместность подобного обращения. Всю жизнь ей казалось, будто у нее нет матери, да и сейчас она ни в чем не была уверена.

– Дорогая, – сказала мать, и…

Боже, неужели в ее глазах настоящие слезы? Неужели она не шутит, неужели Калли все-таки дорога женщине, которая родила ее? Прошло целых двадцать семь лет; она родила еще одну дочь… неужели она в самом деле собирается признать себя матерью невесты?

– В этом я не уверен, миссис Уиллоуби. – Ее муж тряхнул седой головой и украдкой посмотрел на знатных гостей, среди которых вращалась его падчерица.

– Джайлс, теперь Серафина не смеет меня тронуть, ведь правда наконец выплыла наружу! Отказываюсь подчиняться ее требованию не признавать родную дочь! – перебила его жена с такой твердостью, какую Калли от нее не ожидала. – Мы с тобой много раз говорили об этом. Я непременно побываю на второй свадьбе Каллиопы.

Высокий молодой человек с темно-русыми волосами, как у отца, и орлиным носом вышел из тени и поклонился Калли с довольно милой улыбкой и веселыми искорками в ярких голубых глазах, которые он явно унаследовал от их общей матери.

– Должно быть, вы моя старшая сестра, леди Лорейн, если вы не против того, чтобы признать меня, – поздоровался он с таким видом, словно был по-настоящему рад познакомиться с ней. Кроме того, ему хватило такта отвлечь ее внимание от своих родителей.

– Всегда мечтала о младшем братике, – ответила Калли, и ей неожиданно оказалось легко ответить улыбкой на его улыбку и приглашение посмеяться над прошлым.

В тот единственный раз, когда их с Гидеоном пригласили в Уиллоуби-Мэнор, он был в школе, а младших дочерей мистер Уиллоуби поспешно удалил, чтобы они побыли с бабушкой по отцу, практически в тот же миг, когда гости постучали в парадную дверь. Это говорило о многом. Решимость матери и добродушие красивого юноши, который приехал сюда и старается показать, что он ей рад, дорогого стоили.

– Знай я вас, когда вы не были выше меня на целую голову, возможно, я и воспользовалась бы преимуществом старшей куда больше, чем сейчас.

– Зато я испытал большое облегчение, потому что был избавлен еще от одной сестрицы, которая отравляла бы мне детство!

– Мне следовало быть смелее и принять вас в свой дом вместе с вашей мамой много лет назад, – ворчливо перебил сына мистер Уиллоуби. – Конечно, мне было бы не по себе, а такой поступок вызвал бы пересуды соседей, но моя жена так и не простила себя за то, что оставила вас в доме священника в Рейне, когда мы поженились. Должен сказать, что ее проклятая сестрица расстаралась на славу и рассказала всем о ее юношеской драме. – Под конец он, фигурально выражаясь, протянул ей огромную оливковую ветвь.