Обещание (ЛП)

— Если ты не можешь сделать это сама, то должна довериться мне, чтобы я помог тебе вытащить из тебя все, что тебя гложет, детка.

— Я влюбляюсь в тебя.

Он замер.

Тихо и неподвижно.

Бенни. Я. И воздух вокруг нас.

Был мертвенно неподвижным.

И Бен выглядел уже не спокойным. Выражение его лица снова изменилось, он дарил мне красоту — чистую, неразбавленную красоту — его лицо потеплело, глаза смотрели ласково, он сделал шаг ко мне.

Моя рука взлетела вверх, и я закричала:

— Не подходи ко мне!

— Детка, ты потеряла мужчину, и ты…

— Нет! — закричала я. — Ты думаешь, что понял, но это не так. Дело не в потере Винни. Дело не в том, что я недостаточно сильна, решив завести отношения еще раз. Дело в тебе. Все дело в мужчине, который приходил ко мне домой, дразнил меня и смешил, пока ел мое рождественское печенье. Дело в том, что среди всей семьи я нашла тебя и прижалась к тебе для рождественской фотографии, чувствуя теплоту и безопасность, семью вокруг меня. То, что у нас могло бы получиться было бы потрясающим, удивительным, самым лучшим. Но это может плохо кончиться. И опять вы все исчезните для меня. Ты — все, что у меня есть. Ты — все, что у меня когда-либо было. И когда я говорю это, имею в виду тебя и твою семью.

— В тебе есть сила, чтобы попытаться, — ответил он.

Я отрицательно покачала головой.

— Разве ты не понимаешь, Бен? Во мне нет ничего.

Его взгляд стал настороженным, когда он тихо сказал:

— Не понимаю, милая.

— Если ты не понимаешь, значит, не совсем меня хорошо знаешь.

Его спина выпрямилась.

— В тебе есть многое, Франческа.

— Для меня это ничего не значит, Бенни.

Он выдержал мой взгляд, подбородок стал твердым, что меня немного напугало, он медленно произнес:

— Ты сильно ошибаешься.

— Да? — Выстрелила я в ответ. — Ты так думаешь? Хорошо, тогда что произойдет, если настанет день и ты поймешь, что я права?

Он продолжал удерживать мой взгляд, глядя пристально, казалось, что он пытался меня разгадать. Затем сделал видимый вдох, поднял руку, придал своему лицу строгое выражение и настоятельно сказал:

— Нам нужно успокоиться и поговорить об этом не в ванной.

— Мне нужно уйти.

— Это как раз тебе не нужно.

По его словам я поняла, что он действительно разгадал меня.

Слезы так быстро навернулись у меня на глаза, что не было никакой надежды сдержать их.

Они тихо капали. Слезы, говорившие все без особых рыданий и стонов. Слезы, пришедшие из глубокого колодца, выходящие наружу только тогда, когда ты плакал о самом важном.

— Я хочу, чтобы ты всегда думал обо мне, как сейчас, Бенни, — тихо сказала я ему.

— С чего ты вообще взяла, что я буду думать о тебе по-другому, милая? — спросил он меня так же тихо.

— Потому что я — это я.

— Детка, нам нужно выбраться из этой чертовой ванной и…

Он заткнулся, когда я взмолилась:

— Пожалуйста, отпусти меня.

— Ты же не можешь всерьез просить меня об этом?

— Прошу тебя, Бен, дай мне уйти.

— Ты же не можешь всерьез думать, что я скажу «да».

Слезы продолжали литься, но я ничего не сказала.

Бен сказал:

— Иди сюда, Фрэнки.

Боже.

Бенни.

Слезы потекли быстрее.

— Детка, иди сюда.

— Я хочу, чтобы у тебя была женщина, заслуживающая эту ванную, Бенни.

При моих словах что-то ударило его. Его взгляд стал опустошенным, и было трудно наблюдать, как он прошептал:

— Господи, иди сюда.

— Я хочу, чтобы у тебя было то, чего ты заслуживаешь, милый, и это не я.

— Черт возьми, я… — процедил он сквозь зубы, делая движение ко мне.

Я сделала еще один шаг назад, махнула на него рукой и покачала головой.

— Я ухожу, Бенни. И, честное слово, если ты меня будешь сейчас останавливать, я буду с тобой драться.

Он остановился как вкопанный и посмотрел мне в глаза.

Я почувствовала, как упала последняя слеза, выдержав его взгляд.

Мы долго смотрели друг другу в глаза.

Бенни нарушил контакт.

— Не поступай так с нами.

— Знаю, но не надо меня ненавидеть.

— Не делай этого, Фрэнки.

— Если я это сделаю, разозлись. Но потом поддерживай со мной связь. Мне нужно, чтобы ты поддерживал со мной связь, как раньше, Бенни.

— Если ты так поступишь с нами, мы не сможем, Фрэнки.

Я почувствовала, как слюна наполнила рот от такой возможности, но я проглотила ее и кивнула.

— Тебя это устраивает? — спросил он, его лицо превратилось в маску оскорбленного недоверия.

Меня не устраивало.

Но было лучше сделать хирургический разрез, двигаться дальше и продолжать жить без Бенни и его семьи, как я научилась делать это раньше, подальше от них, где не было бы ежедневной пытки в разговорах знакомых и моих воспоминаниях.

— Предполагаю, я должна, — ответила я.

Я с ужасом и необычайной болью наблюдала, как его тело напряглось вместе с каждым мускулом на лице.

Затем он набросился на меня так быстро, что у меня не было возможности пошевелить ни единым мускулом, моя голова находится в его руках, а его лицо в дюйме от моего.