Обещание (ЛП)

— Вот почему я так чертовски сильно люблю тебя, — заявил он, и когда он произнес эти слова, и так, как он их произнес, не глубоким и непринужденным голосом, а шероховатым от чувств, я поняла, что у меня перехватило дыхание.

Он еще не закончил.

— Не потому, что ты безумно красива. Не потому, что ты чертовски хороша в постели. Не потому, что мне нравится, как ты одеваешься, делаешь прическу, выходишь погулять с собакой, как большинство женщин отправились бы в клуб. Не потому, что ты заставляешь меня смеяться и не воспринимаешь мое дерьмо всерьез. Не потому, что ты хочешь сделать настоящий кабинет у меня в доме, можешь сделать даже запеканку из тунца потрясающей на вкус. Из-за всего этого и того факта, что тебе не наплевать на других. Даже на людей, которые совсем не заслуживают твоей доброты. Тебе настолько не наплевать, что ты готова подставиться сама ради них. Ты чувствуешь их боль глубоко. Отдаешь все, что у тебя есть. И самое приятное во всем этом то, что тебе есть что дать им, и большую часть своей глубины ты отдаешь мне.

Я смотрела в его глаза, прожигающие мои, чувствуя, как его слова проникают внутрь, проникают глубоко, внедряются там, внутри, таким образом, что не только запомню их навсегда, а буду помнить и те чувства, которые испытывала в данный момент, всю оставшуюся жизнь.

— Итак, тебе необходимо опять влезть в их дерьмо, — продолжил он, — так сделай это. Хотя оно разозлит тебя, разозлит меня, но я здесь для того, чтобы ты потом жаловалась и возмущалась, я здесь, чтобы принять решение, когда ты закончишь разбираться с их дерьмом. Так что, детка, ты должна вмешаться, тогда сделать свой первый звонок. Мой совет — Крисси. Нэт и Дэйви взрослые люди и уже должны знать, как самим разбираться в своем дерьме или продолжать барахтаться в нем. У Крисси родился ребенок, она, наверное, напугана.

Я не кивнула, не подняла телефон и не позвонила Крисси.

А спросила:

— Знаешь, почему я люблю тебя?

Интенсивность его взгляда изменилась. Не угасла, продолжая гореть, просто эмоции, стоящие за его взглядом, изменились.

— Да, — ответил он. — Потому что я потрясающий.

— Нет, — прошептала я. — Потому что ты — все, каким должен быть мужчина.

Его пальцы на моей шее сжались, а губы прошептали:

— Иисусе.

— Впервые в моей жизни слова «Я люблю тебя» не передают всей силы, — сообщила я ему.

Он притянул меня на дюйм ближе и приказал:

— Заканчивай, Фрэнки.

Я не закончила. Ему нужно было услышать то, что я хотела сказать.

Да.

Он заслужил услышать.

— Ты спас меня. Не только тогда, когда в меня стреляли. Когда в меня стреляли, ты вынес меня оттуда и отвез в то место, где меня могли вылечить, и потом ты не отказался от меня. Ты подарил мне семью. Показал, что быть собой — это нормально. Ты подарил мне себя. Ты дал мне все.

— Заткнись, Фрэнки.

— Я потеряла твоего брата, и это сломило меня. Если я когда-нибудь потеряю тебя, я не смогу жить дальше.

Я услышала, как кофейная кружка Бенни ударилась о стойку, прежде чем он поднял другую руку, положил ее мне на шею и запустил обе руки в мои волосы, когда наклонил свой лоб, прижавшись к моему, его глаза смотрели в мои и обжигали глубиной чувств, которые он позволил мне прочитать.

Потом он сказал:

— Франческа, не говори этого дерьма.

Я проигнорировала его и продолжила:

— Да, я бы дышала, возможно ела бы. Возможно, когда-нибудь рассмеялась бы. Но я бы не жила. Для меня нет жизни без тебя.

Он не сказал в очередной раз, чтобы я заткнулась, его голова наклонилась, пальцы впились в кожу моей головы, а губы жестко прижались к моим. Его губы раскрылись, мои сделали то же самое, его язык проник внутрь, я крепко обхватила его руками, прижимаясь ближе, откидывая голову назад, чтобы дать ему больше. Отдать все. Использовать этот поцелуй, чтобы показать, что каждое сказанное мной слово — правда. Чтобы заставить его почувствовать это. Поверить в мои слова. Чтобы он никогда их не забывал, никогда.

Потому что он их заслужил.

Мне потребовалось много времени, чтобы дать ему все, что я хотела, и это означало, что мы целовались у меня на кухне, пока Гас не стал хватать ремешок, свисающий с моих босоножек на высоком каблуке. К сожалению, он проделывал это таким образом, что я не могла больше игнорировать, главным образом потому, что его щенячьи зубы начали впиваться в плоть моей лодыжки.

Я все еще держалась за Бена, когда прервала наш поцелуй и посмотрела вниз на нашу собаку. Милый щенок, которого Бенни подарил мне на день рождения, вырастит милой собакой, с которой мы будем гулять, гладить и обниматься, дарящей нам свою любовь и которая, вероятно, позволит нашим детям играть с ним, даже если это будет сводить его с ума.

Вот тогда-то я и почувствовала, как слезы наворачиваются у меня на глазах.

Обещание Бенни. Каждый день. Везде. Это всегда будет со мной.

Я подвинула ногу, тихо сказав:

— Нет, детка.

Гас не сдавался до тех пор, пока я не согнула ногу в колени, убрав ремень из зоны его досягаемости. От этого он плюхнулся на задницу, тяжело дыша, посмотрел на меня вверх.