Обещание океана

Возвращаясь через Ламбаль вечером, она, повинуясь какой-то внезапной прихоти и недолго поколебавшись, припарковалась на площади Мартрэ. Ее вдруг воодушевила идея выпить с Аланом по бокалу, прежде чем вернуться в Эрки. Сделав паузу в этом ужасном дне, она сможет отложить неизбежный спор с отцом о поломке двигателя. Потому что, хотя он и делал вид, что ни во что не вмешивается, у него на все было свое мнение. Почему бы не позвонить Алану в кабинет и не спросить, закончил ли он прием? Если он будет занят – что же, она зайдет в бар одна или просто уедет.

Переходя площадь, она увидела знакомый кабриолет «Эос», припаркованный чуть дальше от того места, где стоял ее пикап; значит, Алан был еще на работе. Подходящая тачка для одинокого ловеласа, и хотя он отказывался считать себя таковым, его машина не слишком годилась для лесных дорог, ведущих к его дому.

Она плотнее обмотала шарф вокруг шеи, раздраженная ветром, который не утихал уже много дней. Стемнело, и в свете фонарей блестели тротуары. В этот час город был довольно малолюдным, и Маэ охватила грусть. Она могла бы остановиться у друзей в Эрки, выпить аперитив и насладиться дружеской атмосферой, но она устала быть одинокой женщиной, которую всегда устраивают на ночь в гостиной на диване. Почти все девушки ее возраста были замужем или, по крайней мере, в отношениях, и их главной заботой были дети или кредит за дом. Кроме Армель, она не находила общий язык ни с кем из своего окружения. Ее профессия, ее одиночество, которое все длилось и длилось; то, что она и после тридцати лет жила вместе с отцом, все это отдаляло ее от них.

Маэ еще издалека увидела, что в окнах кабинета горит свет, и ускорила шаг. Трезвые и иронические рассуждения Алана, которые заведомо не могли коснуться корабельных двигателей, – это было то, что нужно. Когда она поднесла руку к звонку, дверь открылась, и на порог вышла медсестра в теплом пуховике, застегнутом доверху.

– Мадемуазель Ландрие! Но… разве вам сегодня назначено?

Она задала этот вопрос с недоумением, красноречиво посмотрев на часы.

– Нет-нет, я зашла к доктору Кергелену просто так…

– Идите, Кристина, я справлюсь сам.

Стоя за спиной ассистентки, Алан устало улыбнулся поверх ее головы Маэ. Он выглядел утомленным и расстроенным, к тому же был уже одет, однако сделал ей знак войти.

– До завтра, Кристина! И будьте осторожны на дороге, по-моему, скоро пойдет снег.

Он запер дверь кабинета и повернулся к Маэ:

– Проблема с зубом?

– Нет, никаких проблем, – поспешно ответила она.

– ?..

Смущенная его холодным приемом, она пробормотала:

– Говоришь, будет снегопад?

– Не я говорю, радио.

Этот краткий ответ совсем не ободрил ее.

– Я возвращаюсь из Ренна, – пояснила она, стараясь говорить весело, – и после этих двадцати четырех километров дороги мне захотелось свежего пива, и тут я вспомнила «Ля Бель Эпок». Не хочешь заглянуть туда перед отъездом?

– Не буду скрывать, у меня был очень тяжелый день.

– У меня тоже! – ответила она. – Ладно, раз так, не буду тебя больше задерживать.

– Подожди секунду.

Казалось, он размышляет; наконец, на его лице снова появилась вымученная улыбка.

– Хочешь, поедем ко мне поужинаем?

– Я не прошу так много. И потом, я должна…

– Ах да! Папа? У тебя, как у Золушки, строгий наказ вернуться в полночь? Слушай, я жутко устал, и это будет…

– Объяснений мне от тебя тоже не надо, – перебила она его сухо.

И прежде чем он успел возразить, она вышла, хлопнув дверью.

– Ну просто фурия… – пробормотал он.

Алан был зол на себя, что так плохо ее принял, и еле сдержался, чтобы не побежать вслед за Маэ. Но ему не хотелось тащиться в бар, хотелось домой. Жаль, он бы приготовил ей омлет или гратен с макаронами – два блюда, которые ему удавались, а потом бы ласкал ее, потому что она восхитительна… Но, похоже, у нее скверный характер, хотя в первый раз он этого не заметил. И потом, что это за манера заявляться без предупреждения! Кристину, наверное, мучает любопытство, и завтра она не преминет поговорить о ней.

Все еще расстроенный, он для верности постоял несколько минут на пороге, чтобы не столкнуться с Маэ на улице. После визита Мелани он весь день был в плохом настроении, и неожиданное появление Маэ его не улучшило. Чертовы бабы…

Наконец, он ушел и, не встретив никого на площади, поспешно сел в машину. В ближайшие два-три дня он позвонит ей и извинится. Или пошлет ей цветы – ее адрес был указан в медицинской карте.

Вернувшись домой, Алан налил себе вина, растопил камин и расположился перед ним с ноутбуком на коленях. Раз в неделю он разговаривал с братом по скайпу. Они условились, что не будут терять связь, несмотря на расстояние, и до сих пор держали слово. Из-за шестичасовой разницы во времени в Нью-Йорке сейчас было позднее утро. На экране появился Людовик, и братья радостно улыбнулись друг другу.

– Прежде всего, с днем рожденья, братец! – воскликнул Алан.

Он поднял бокал и с наслаждением сделал глоток.

– Эксклюзивное бордо в твою честь. Пойак[6], который в ваших краях не найти! Ну, или только по бешеной цене…

– Давай, а я буду слюнки глотать.

– Шато Линч-Баж.

– Шутишь?