Обещание океана

Два денника и небольшой сарай для упряжи уже были в пристройке задолго до того, как он купил дом, и это подтолкнуло его к решению. К тому же агент по недвижимости честно сказал ему, что дом стоит на отшибе, вдали от других домов. Алан именно того и хотел, и сделка состоялась немедленно.

В холле пахло мастикой, что выдавало приход экономки. Алан подозревал, что она использует бытовую химию больше, чем нужно, чтобы оставить доказательства своей работы, но неважно – ему было приятно, что в доме чисто. Он вошел в кухню – обширное помещение, в котором проводил большую часть времени. Кто-то из предыдущих владельцев, должно быть, снес перегородки, и получился просторный зал. В глубине его стояла вся необходимая бытовая техника с внушительной, в шесть конфорок, плитой посередине.

На противоположной стороне находился камин, по бокам которого располагались удобные клубные кресла с потемневшей кожаной обивкой, а посередине зала – приобретенный на аукционе монастырский стол в окружении бретонских стульев с резными спинками. Вдоль самой длинной стены в проемах между окнами размещалось несколько этажерок, заполненных тарелками, книгами или компакт-дисками. Все вместе выглядело необычно, но очень уютно. Алан разжигал камин и при его ярком пламени читал, слушал оперу, разогревал еду, приготовленную экономкой, и смаковал винтажные вина. У него не осталось средств на обустройство погреба, и он пил то, что покупал.

Наполнив бокал, он бросил взгляд на почтовую корреспонденцию, лежавшую на столе, и бегло просмотрел несколько рекламок, счет за электричество и банковскую выписку. Все, что касалось его врачебной деятельности, приходило на адрес кабинета в Ламбале, здесь он почти ничего не получал.

Алан поджег уже сложенные в камине поленья, вставил в плеер диск с оперой «Тоска» и уселся поудобнее в кресле. Поглощенный музыкой, он неотрывно смотрел на огонь, а его мысли текли сами собой. Он почти никогда не думал о Луизе, своей первой жене: это доставляло ему слишком сильную боль, и он старался не бередить рану. Ее сбил какой-то лихач, въехав на тротуар, и она погибла на месте. Водителя так и не нашли. Алан был недалеко от нее в момент удара, но он выходил из магазина и ничего не успел сделать. Вместе с ужасом он испытал нестерпимое желание мести. Его душила такая ярость, что если бы он смог догнать водителя, то избил бы его до смерти. Ему было 27 лет, а Луизе – 24, и они были женаты всего два года. Вскрытие показало, что она была беременна, и она об этом даже не знала. Прошло много времени; Алан начал встречаться с женщинами, но ярость не утихала и мучила его по-прежнему. Во время одной из своих бесчисленных бессонниц он понял, что разрушает себя и что ему надо жить дальше. Он бросил Ренн и переехал в Сен-Брие. Поскольку учился он долго – сначала общей медицине, потом стоматологии, которую обожал, – к тому моменту, когда произошла трагедия, он всего год работал врачом. Следующие два года прошли как в тумане из-за терзающей его боли и полного безразличия к своей профессии. Создать что-то на новом месте стало вопросом выживания. И действительно, в Сен-Брие он быстро оброс новой клиентурой, а потом встретил Мелани. Она была полной противоположностью Луизы: экспансивная, горячая, предприимчивая. Он женился на ней спустя четыре года, перевернув, таким образом, эту страницу жизни.